Убивая ангелов

– Очень немногих. Работал я там давно, продавал ценные бумаги.

– Вы не ответили.

Пирнан пожал плечами.

– У меня были там друзья, но в какой-то момент я решил, что хочу заниматься чем-то другим.

Он явно чувствовал себя некомфортно, и я поняла, что мой новый друг многого недоговаривает.

– Заговор молчания, – произнесла я. – Там определенно что-то не так. Некоторые не выдерживают.

Мой собеседник вскинул брови.

– Наверное, с тех пор в банке многое изменилось. Соперничество было всегда, но глотки друг другу люди не резали.

Я хотела бы задать еще несколько вопросов, но он повернул разговор на другие, более легкие темы, а потом отошел за вином. Мне было не по себе. Долгие месяцы я просыпалась одна, а теперь вдруг легко, почти без всякого внутреннего сопротивления допустила этого человека – пока только в мыслях – в свою постель. Почему? Потому что он такой забавный и говорит приятные слова? Но что принесет утро? Что, если я снова проснусь, чувствуя себя в западне, задыхаясь и хватая ртом воздух? Силуэты окружающих начали расплываться, терять четкость, а Пирнан у дальней стены никак не мог вырваться из цепких объятий владельца галереи. Женщина рядом со мной убеждала мужа купить пару эстампов для гостиной. Выражением лица она напоминала упрямого, капризного ребенка, требующего у родителей больше карманных денег.

– Одного вполне достаточно, – твердо ответил ее супруг. – Они не только растут в цене, но еще и падают. – Губы его дрогнули, сложившись в некрасивую линию. Сдаваться в этом споре он не собирался.

Повсюду, куда бы я ни посмотрела, посетители листали каталоги, прикидывали, рассчитывали… Пирнан наконец вернулся, и мне стало легче. Мы нашли тихий уголок, и, слушая его, я почти забыла о бурлящем вокруг безумии потребления. Хозяин галереи носился туда-сюда, лепя на рамы красные наклейки. Эндрю расспросил меня о работе, а потом развлек рассказом о некоем своем знакомом, ухитрившемся рассориться со всеми друзьями и приятелями. Время летело незаметно, и когда я посмотрела наконец на часы, они уже показывали полночь.

– Когда встретимся? – спросил мой новый друг.

– Я могу позвонить?

– Конечно. Вам, наверное, надо свериться с рабочим графиком.

Пирнан поймал такси, и я, усевшись в машину, уже собиралась попрощаться, когда он передал что-то в открытое окно.

– Это вам, Элис. Знак моего почтения и уважения. – Такси тронулось, и последним, что я видела, была его озорная ухмылка.

Я развернула упаковочную бумагу, и мое сердце на мгновение остановилось. В пакете лежала та самая бабочка, что так меня восхитила. Роскошные крылышки ярко-бирюзового цвета и подпись Энди Уорхола в уголке.

Глава 17

Когда мне было двенадцать, я получила подарок от моего тогдашнего бойфренда, новейший альбом «Дюран Дюран», и, хотя мечтала о нем всей душой, сразу же его вернула. Наверное, потому, что уже тогда понимала: подарок может быть взяткой, бременем или извинением. Но альбом, по крайней мере, ушел в хорошие руки. В тот же день, когда я кинула своего дружка, компакт-диск достался Хизер Маркс из восьмого класса.

Я закрыла ладонями глаза, а когда опустила руки, бабочка по-прежнему сидела на столике в прихожей. Я повернулась к ней спиной и отправилась на поиски кроссовок.

Обычного для воскресенья наплыва любителей прогуляться с собачкой возле Батлерс-Уорф не наблюдалось. Стараясь ни о чем особенно не думать, я стояла и смотрела, как солнце разливается по черной ленте реки. С Пирнаном рано или поздно выяснять отношения придется, но беспокоиться по этому поводу уже сейчас и портить себе удовольствие от бега – ну уж нет! Я бежала вдоль Пикфорд-Уорф, пока не вспыхнули легкие, и, добравшись до Блэкфрайарз, опустилась на ступеньки галереи Тейт-модерн и постаралась отдышаться. Несколько парочек тянулись по пешеходному мостику к собору Святого Павла. Удивительно, как столь хрупкое на вид сооружение, напоминающее «кошачью колыбель»[38], выдерживало их вес. Я включила айпод, надела наушники и неторопливо побежала домой. Глэдис Найт жаловалась на дождливую ночь в Джорджии[39], но в Лондоне надо мной сияло небо из чистой лазури. Погода будто застряла в какой-то петле, и каждое новое идеальное утро раздражающе повторяло идеальное предыдущее.

Уилл, когда я вернулась, был в своей комнате и занимался тем, что швырял компакт-диски в мусорную корзину. Пластиковые коробки громко стукались одна о другую.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Убираю этот хлам. – Брат даже не посмотрел в мою сторону, продолжая методично уничтожать свою музыкальную коллекцию. – Выброшу все в контейнер.

– Хорошо. – Я постаралась говорить спокойно. – Что-нибудь оставишь?

– Только то, что понадобится. – Уилл кивком указал на кучку вещей: пару холщовых туфель, желтую футболку с надписью «Клуб Ибица», бумажник, кусок мыла и паспорт.

– И это все?

– Остальное носить тяжело.

– Ладно. Кофе хочешь?

– Сначала отнесу.