Убойная марка

— Зато я тебя слишком хорошо знаю. Ты бы отдала ему пряжку, не сказав ни слова, только ограничившись укоризненным взглядом. Такая уж ты деликатная, холера! И глядела бы на него так, что у него внутри все бы перевернулось, а результат? В лучшем случае — пронесет твоего милого и расстройством желудка все ограничится.

— Может быть… Ох, сейчас мне ничего не остается, как биться головой о стену.

И выглядела несчастная при этом так, что я не на шутку перепугалась, ведь и в самом деле станет биться. То-то радость местным сплетникам, а мне после этого уже лучше в Болеславце не появляться. И я взглядом подозвала официантку. Любит Гражина коньяк, не любит — сейчас это не важно, лекарства редко бывают вкусные, не стану же теперь вливать в нее вино, а третий коньяк уже не повредит.

Мое внимание внезапно привлекли две девицы, вошедшие в ресторан. Оглядели зал, вышли на террасу и уселись за столиком под открытым небом. К счастью, меня они не заметили.

Одну из этих девиц я видела в комендатуре и очень хорошо запомнила, ну как же, жертва насилия — Ханя Рудек. Вторая, должно быть, ее подружка Завадская. Именно Завадская уговорила Ханю из мести пойти в полицию с доносом, нажаловаться, будто этот ловелас Веслав изнасиловал ее. А теперь вот обе заговорщицы пришли поболтать в уютном ресторанчике, причем обе удивительно спокойные.

Мне ужасно захотелось подслушать, о чем они собираются болтать.

— Гражинка, придется это сделать тебе, — взволнованно зашептала я ошеломленной девушке. — Что, что, подслушать, о чем станут говорить вон те две куклы. Я не могу, одна из них меня знает. А ну цыц! Это может помочь твоему Патрику. Так что без лишних слов хватай свой коньяк и марш вон за тот столик, по соседству с ними. Садись так, чтобы слышать их разговор, значит, на небольшом расстоянии, спиной к ним. И ухом поближе… Да, захвати свой блокнот, будешь стенографировать их беседу. И чтобы мне каждое словечко было зафиксировано!

— Зачем? — в панике начала было Гражинка, но сейчас мне было не до тактичности.

— Потом все объясню. И учти, это мое деловое задание, отнесись к нему со всей серьезностью. Марш, а то пропустишь начало.

Хорошо, что я сообразила назвать свое требование деловым заданием, личную мою просьбу Гражинка не выполнила бы так четко. А тут она без возражений вытащила рабочий блокнот с ручкой, схватила только что доставленный официанткой третий коньяк и почти бегом устремилась на террасу.

Девицы не обратили на нее ни малейшего внимания. Заказав кока-колу и кофе, они оживленно защебетали. Сквозь стекло только это я и могла увидеть. Видела, как, размашисто жестикулируя, обсуждают что-то, но ни слова не могла услышать. И еще видела, как Гражинка, не отрываясь, записывала все в блокноте.

Воспользовавшись случаем и от нечего делать я принялась рассматривать предполагаемую Завадскую. Именно такой я и представляла подстрекательницу и склочницу. Очень худая, высокая блондинка, до черноты загорелая, с волосами, стянутыми на затылке в пучок, она сильно напоминала ящерицу. И в повадках ее было что-то неуловимо скользкое. Рядом с ней потерпевшая Ханя, дородная и самоуверенная, казалась сильной, упрямой и столь же тупой, как корова.

Им было о чем поговорить, так что в моем распоряжении оказалось довольно времени.

Можно и о себе подумать. Мимоходом упрекнув себя за нарушение данного себе слова быть тактичной и внимательной к людям, что я с блеском продемонстрировала на безжалостном использовании несчастной Гражинки, не считаясь с ее чувствами, а потом бесцеремонно воспользовалась положением ее начальницы.

Единственное оправдание — а как иначе я бы добилась от девушки послушания? Мысль о том, что могла бы и не добиваться, была столь чужда всему моему естеству, что просто промелькнула по краю сознания, и я тут же поспешила переключиться на более приятный предмет размышлений — болгарский блок. Из-за него одного я имела моральное право вмешаться в расследование преступления, не говоря уже о спасении той же Гражинки. Только вот желает ли она, чтобы ее спасали? Не от полицейских, тут все ясно, а от этого ее малосимпатичного мне возлюбленного.

Возвратившуюся Гражинку я должна была бы приветствовать с большей радостью, да уж больно не терпелось мне ознакомиться с результатами ее трудов. Вернулась она за наш столик сразу после ухода девиц, умница, правильно поступила, сама догадалась. Уверена, она не встала бы с места, пока они не ушли, уж в делах служебных на нее можно было положиться во всем.

— Ну как? — нетерпеливо выкрикнула я.

И обратила внимание на знаменательный факт: только сейчас девушка допила до конца свой третий коньяк.

— Я понятия не имела, о чем они говорили, — начала докладывать Гражинка. — Ты велела записывать с самого начала, и у меня не было времени подумать о предмете их разговора. С ходу стала стенографировать. Больше всего говорили о Весе… Я правильно расслышала? Вроде бы и ты называла имя этого парня в наших разговорах. Это его мамаше ты помогала таскать какие-то тяжести… Правильно я говорю?

— Точно. Молодец, правильно запомнила.