Участковая, плутовка и девушка-генерал

Действительно, если бы сдружившиеся боевые соратницы проявили определённую, даже маленькую, нерасторопность, то их красивые головы ударились бы о верхнее железное перекрытие, потому что наружный люк начинал открываться не раньше, чем к нему вплотную приближалась громоздкая гидравлическая конструкция; говоря иначе, до поры до времени она спокойно двигалась по направлявшему тоннелю, пока не доходила до строго определённого участка и пока одной из верхних перемычек не нажимала на специфический рычажок, приводивший в действие простенький пусковой механизм, предприимчиво установленный в скалистой породе; далее, нетрудно догадаться, замаскированный люк открывался легко, свободно, словно бы подгоняемый взведённой пружиной. Наконец, не дожидаясь, когда подъёмная площадка окажется на верхней, уличной, плоскости и полностью остановится, обе бравые девушки, словно бы сговорившись, вновь подтянулись за наивысшие перекладины, а затем, изображая невероятные пируэты и подтверждая развитое наличие прекрасной физической формы, эффектно, неподражаемо ловко, сумели «выбросить» прекраснейшие тела, гибкие и умелые, и прочно поставили их на благодатную, весеннюю почву, вовсю уже залитую ослепляющим, солнечным светом.

А снизу уже слышалась грубая нецензурная брань (хотя «удалы́е» украи́нские молодчики говорили между собой исключительно на родном языке, но тем не менее выражать отрицательные эмоции они предпочитали чисто по-русски), а из-под успешно поднявшегося невзрачного лифта доносились недвусмысленные, прямые угрозы! Оказывается, в далёком советском прошлом грузоподъёмный механизм конструировался с исключительной, ежели не особо определявшей, особенностью – пока основная часть не поднимется кверху и пока она не встанет в искомое положение, вернуть её обратно (как бы кому не хотелось?) фактически не получится. Вот и выходит, что двое членов секретной, диверсионной группы, назначенные к пешему патрулированию и первые заметившие бесцеремонное бегство, вначале расстреляли по тридцать патронов, заряженные в «калашников», потом, убеждённые, что ни в кого не попали, стремительно бросились к подъёмному лифту, а очутившись в непосредственной близости, бранясь и матюгаясь, начали остервенело давить на запасную красную кнопку, на всякий случай установленную внизу и позволяющую возвратить поднимающее устройство обратно; однако, как нетрудно догадаться, все предпринятые усилия, сопровождаемые оголтелым выражением сплошного негодования, не принесли никакого необходимого результата, а закончились в конечном итоге унизительным и позорным фиаско. Между тем, как следует из их дальнейшего поведения, здоровенные верзилы, зачем-то (непонятно зачем?) замаскировавшие себе мордатые лица по самые озверелые зенки, в сложившейся ситуации сдаваться явно не собирались; напротив, не успел ещё осуществиться окончательный останов, а нехитрое приспособление уже опускалось обратно. Через минуту, не дожидаясь дополнительных командирских инструкций, а предполагая, что, отправляясь на караульную службу, они их давно уже получили, очумевшие наёмники занимали посадочные места и, не тратя попусту драгоценного времени, пускались в безудержную, лихую погоню; единственное, когда оба разъярённых молодчика достигли верхней подъёмной точки и когда они начали соскакивать на травянистую, плодородную почву, снизу до их замутнённого слуха донёсся настоятельный, всецело доходчивый, окрик, произнесенный пронзительным голосом и принадлежавший, конечно же, разгневанной командирше:

– Никого не убивать!!! Обеих «российских сучек» брать только живьём – пускай и немного «покоцанными», но непременно живыми!!!

Команда являлась отчетливой, не слишком замысловатой и, казалось бы, совершенно неоспоримой. Тем не менее «бравые бандеровцы», и тот и другой мысленно уже начавшие живую погоню, поглядели друг другу в озлобленные глаза, без единого слова каждого в одно мгновение поняли, а следом, ехидно улыбаясь и злобно прищуриваясь (дескать, «мы ничего не слышали…») воткнули в автоматическое оружие запасные, до отказа снаряжённые, магазины – и началась умопомрачительная гонка, неистовая и дикая, для всех участвовавших лиц предполагавшая яростную борьбу и нацеленная на сущее выживание. Куда конкретно стоит бежать – они (искусные охотники и превосходные следопыты) ни секундой не сомневались, поскольку и на сбитой траве, и дальше, на характерно примятой гладкой поверхности, явственно виднелись отчётливые следы, передававшие им истинное направление неуклонного, неотступного продвижения.