Ученик

Манфред молча отсалютовал и отпил глоток. Вино оказалось неплохое, с мевельских виноградников. Поросенок еще не был готов, закусили хлебом и колбасой, захваченными из Глехта. И тут выяснилось, что господин лейтенант любит поговорить. Точнее, рассказать, как Господь Всемогущий и судьба вытащили его из семьи потомственного оружейника в начальники Летучего отряда.

Фон Будбар слушал рассказ выскочки без интереса. Однако вино и подоспевшая свинина, сдобренная недурными на вкус травами, помогли ему вынести словесный поток.

– Я в нашем Цехе поначалу десять лет ремеслу обучался, – обгрызая свиную ногу, говорил Шмидт. – У батюшки в мастерской. Быстро до подмастерья дошел. Помогал ему отличные доспехи делать. Да только не хотелось мне всю жизнь молотом махать…

По непонятной фон Будбару прихоти бог внял молитвам молодого кузнеца. Одним из постоянных заказчиков семейства Шмидт был младший сын сенешаля урренского курфюрста Мориц фон Катенберг – большой любитель рыцарского искусства и ратных подвигов. Ни одного турнира в княжестве и за границей не пропускал, а как где война, так сразу туда лез. Вот он младшего Шмидта и заприметил.

– Всегда меня отличал, – мечтательно глядя в звездное небо, говорил Конрад. – Каждый раз, когда доспехи себе или товарищам выбирал, обязательно мой совет спрашивал. Знал, что я в этом лучше папаши разбираюсь…

Увлекшись едой и вином, фон Будбар пропустил мимо ушей добрую часть рассказа начальника. Понял только, что сделал младший Шмидт какой-то невообразимой крепости панцирь. Легкий и настолько прочный, что от него мечи, топоры, стрелы и арбалетные болты просто отскакивали.

– И вмятин не оставалось, – вздохнул лейтенант. – Я над ним три года работал. Тайком от всех, даже папаше не показывал.

Только оружейник свой чудо-панцирь закончил, как в городе Цумле возмущение началось. Манфред о нем по молодости лет и не слыхивал, а лейтенант говорил так, будто оно вчера случилось.

– Тамошние бюргеры и прочая шваль вздумали от нашего Уррена отложиться, – кулак Шмидта грохнул о стол, опрокинув пустой кубок. – Под крылышко к императору Карлу захотели, даже делегатов послали.

– Мерзавцы какие, – пробормотал начавший пьянеть барон. – И что покойный император?

Лейтенант ухмыльнулся:

– Он их и слушать не стал. Приказал в железо заковать и отослать курфюрсту. Ну тот их сразу повесил. Да только я не об этом толкую…

Против Цумле послали войско, с которым, конечно и Мориц фон Катенберг собрался. Не мог же столь славный рыцарь войну пропустить? А перед походом вместе с друзьями заехал в лавку Шмидта.

– Ну, я ему свой панцирь и показал, – бородатая физиономия Конрада расплылась в улыбке. – А чтобы его сиятельство не сомневался, на себя надел и предложил любому рыцарю меня чем попало рубить. И все удары выдержал.

– Смело, – пробормотал Манфред.

Кивнув, Шмидт налил себе и собеседнику еще вина. К счастью для барона, история подходила к концу. Увидев, насколько крепок чудо-панцирь, сын сенешаля тут же захотел его купить.

– Сразу двести дукатов предложил, – явно соврал Шмидт. – Но я отказался. Говорю: "Ваше сиятельство, берите доспех даром, да только меня с ним в придачу. Сызмальства о военной службе мечтаю, чтобы курфюрсту нашему жизнью послужить. Уговорите папашу отпустить на войну".

Катенберг молодого оружейника похвалил за храбрость, панцирь взял и подмастерье с собой прихватил. Сыну сенешаля старый Шмидт перечить не посмел.

– Вот с тех пор я и воюю, – торжественно закончил начальник Летучей сотни. – Поначалу в дружине господина Катенберга состоял, сержантом стал… Ни разу в бою не отступил, а сколько вражеских черепов раскроил, не счесть. У меня ведь удар какой? Кузнечный! Я своим мечом – мне его дядя, мамашин брат специально выковал – бью так, что голову в шлеме от макушки до самого подбородка разрубаю. Раз! – Шмидт снова грохнул по столу. – И все, нет человека. Даст Бог, представится скоро случай, я вам покажу, как это делается.

* * *

И показал на следующий день у Воровки. Когда до моста осталось с четверть часа быстрой езды, Шмидт сотню на лесной дороге остановил. Выслал зачем-то вперед разъезд. Те вскоре вернулись, доложили. О чем, Манфред не слышал: гулял в сторонке, пользуясь случаем размять ноги. Лейтенант скомандовал "по коням", и они галопом полетели к мосту.

Барон, когда у таможенного поста всадников увидел, вначале встревожился. Но потом по черным с императорским гербом плащам и доспехам понял, кто это. Да и лейтенант никакого беспокойства не выказал. Подъехали они к императорским уже шагом, поприветствовали.

Те встретили их настороженно, но, когда лейтенант спешился и пошел начальника искать, расслабились. Люди перемешались, заговорили. Фон Будбар заметил, что на мосту какие-то телеги стоят, повозка. А потом на земле трупы углядел. И пленных: человек десять в оранжево-черном платье, покроя, что наемники носят, на земле сидели. Были такие и среди убитых.