Ученик древнего стража

И я впервые задумался о том, что маг не ограниченный, нет, а скучный, что ли. У него такие возможности, а он, по его словам, ничего не делает. Я бы так точно не смог. Столько лет сидеть взаперти и не попробовать что-то новое? Это надо иметь либо громадное терпение, либо титаническую лень. Те же подземные жители. Почему он не попробовал вмешаться в их эволюцию и не сохранил им разум? Нельзя? Запрещено? Или просто не захотел? Почему-то задавать все эти вопросы сейчас я не стал. Возможно, узнаю обо всем позже.

«Хорошо, но я бы точно не удержался и попробовал».

«У каждого свой путь», – туманно высказался Арагур, явно на что-то намекая.

Как и сказал маг, через неделю мы вышли к большому острову посреди болот. Нас уже ждали. Мужчина, ждущий нас на берегу и опирающийся на кривую палку, был очень стар. Седые космы закрывали шею и плечи. Заплетенная в неаккуратную косу борода свисала едва ли не до колен. Одежда выглядела так, словно ее не стирали лет пять.

– Добрый день, – поздоровался я, замирая. – Мы за листом, – добавил, ожидая хоть какой-нибудь реакции на свои слова.

Старик спустя несколько мгновений отмер и поднял голову. Его белые глаза выглядели совершенно слепыми, но при этом я отчетливо ощущал его взгляд.

– А, – проскрежетал он, – пришли? Наконец-то.

На этих словах он развернулся и медленно поковылял в сторону каменного дома, покрытого серо-коричневым мхом и какими-то темно-зелеными водорослями, что ли. Вид у дома был такой, словно он только что вынырнул откуда-то из глубин болот, собирая всю зелень по пути.

– Что это такое? – спросил шепотом Дрого, рассматривая растущий, казалось, прямо из камня стебель растения. Судя по голосу, мальчишка был крайне удивлен.

Присмотревшись, я понял, что корни растения обосновались в щелях между камнями.

– Лучше не трогай, – предупредил я. – Мало ли что это за дрянь. В этих болотах, как мне кажется, все ядовито.

Дрого кивнул и с подозрением покосился на входящего в дом старика. Я же в это время осматривался более внимательно. Старик напоминал мне какого-то болотного лешего (такие бывают, вообще?), и дом его вполне соответствовал.

Входить следом мы не стали. Для начала нас не приглашали, да и что нам втроем делать в столь тесном помещении. К тому же я торопился убраться отсюда, так как мальчишке с каждым днем становилось все хуже.

– Вот, – проскрипел дед, выходя из дома.

Мне в руки он сунул грязный сверток. Развернув темную, пахнущую почему-то мазутом ткань, я с облечением увидел лист. Золотые буквы немедленно засветились, лист поднялся в воздух, поплыл, меняя формы. Секунду спустя он уже выглядел как браслет. Я протянул руку, и бывший еще недавно листом браслет с готовностью обхватил мое запястье.

– Теперь и помереть можно, – пробормотал старик, возвращаясь в дом. При этом он обращал на нас внимания не больше, чем на остальной окружающий его мир.

– Идем, – позвал я Дрого, который с любопытством и легкой жалостью глядел на закрывшуюся дверь.

– Мы так и оставим его здесь? – спросил он, догоняя меня.

– Ты предлагаешь забрать его с собой? – Я глянул на него вопросительно. – Давай подумаем вместе, – начал я, так и не дождавшись внятного ответа. – Этот человек прожил здесь всю жизнь. У него нет близких людей, на которых его можно будет оставить. Да и кто бы его взял в Холикалоне? В этой стране одиноких стариков отправляют на алтарь жрецам. К тому же он слишком стар, чтобы удерживать наш темп передвижения. Взяв его с собой, мы просто измучаем его и себя. Думаю, здесь у него больше шансов прожить еще немного.

– Вы правы, – Дрого вздохнул и напоследок оглянулся на дом. – Эти болота нагоняют на меня какую-то тоску.

– Ничего, – я хмыкнул. – Скоро мы их покинем. А сейчас шевели ногами.

Через две недели мы выбрались, наконец, из болот. Дрого к тому времени начал отхаркивать какую-то зеленую слизь. При этом мальчишка выглядел бледным, похудевшим и его шатало так, что падал он чаще обычного. По мне, так ему и полугода не требовалось, чтобы помереть.

Естественно, в таком состоянии он не мог идти дальше.

«Нужно отойти подальше от болот, чтобы он не мог больше дышать испарениями. Через некоторое время его организм должен избавиться от отравы», – советовал Арагур тревожным и озабоченным голосом. Видимо, на Дрого яд болот действует более сильно, чем на всех остальных.

Так мы и поступили – отошли от болот на несколько десятков километров и встали длительным лагерем. Дрого, когда я скомандовал привал, попросту рухнул на землю, скручиваясь в калач.

Трогать его я не стал. Развел костер, воплотил плащ потолще и переложил уснувшего мальчишку на него. Несколько дней Дрого провел в беспамятстве. Он весь горел, кашлял и шептал что-то в бреду. Что именно он там бормотал, я не слушал, просто время от времени поил его заваренными по совету Арагура травами и обтирал от пота.

– Не помрет? – спросил я на третий день, тревожно наблюдая за метущимся мальчишкой.

– Не должен, – неуверенно ответил Арагур. – Я не рассчитывал, что яд настолько сильно и быстро на него подействует.

– Возможно ли, что это из-за его силы? – предположил я.