Ученик хрониста (СИ)

– Когда Нильс сказал, что заключенный мертв, я позвал Торкиля и Хакона. В камеру заходили вчетвером. Такой порядок.

– Трогали там что-нибудь, меняли местами?

– Нет.

– Торкиль и Хакон, вы подходили к Флоси?

– Нет, стояли у двери.

– Ночью все было тихо?

– Тихо.

– У кого были ключи от камеры?

– На ночь я запираю всю связку в ларец, в моем кабинете. Ключи от его двери и ларца всегда ношу с собой. Утром даю связку Нильсу.

– Так было и в это утро?

– Да.

– Все как обычно?

– Все…

Флоси держали в «спаленке», маленьком темном закутке без окон. Поначалу сюда думали запирать особо опасных злодеев, поэтому дверь мощная, толстая. Постепенно душегубы, достойные такого узилища, в мирном университетском Гехте повывелись. В «спаленку» все чаще сажали всякую мелкую шушеру.

Теперь это не камера, а, скорее, убежище. Сюда запирают, пока не проспится, пьяницу и дебошира Драконьего Эйрика, создателя незабываемых петухов и почти всех вывесок в Гехте; здесь пережидает трудные времена бродяжка Флоранса; сюда отправляют «подумать» нашкодивших студентов. Как-то раз и я просидел в «спаленке» почти сутки.

Обстановка здесь небогатая, только узкая кровать у стены да поганое ведро. Ни спрятаться, ни спрятать здесь невозможно.

Но в этой маленькой каменной коробочке ночью погиб человек.

– Хельга, отчего он умер? – спрашивает Торгрим.

– Доктор Трюг говорит, что от страха.

После того как тело Флоси унесли, стражники во главе с Оле обшарили всю «спаленку». Нельзя усомниться в их честности и усердии, но они не нашли ничего.

Оле, Торгрим и я сидим рядком на кровати и почти с ужасом смотрим на расхаживающую по камере Хельгу. Сторож Нильс заглядывает в дверь одним глазом – больше высунуться не решается.

– Флоси умер от страха, – повторяет сестрица. – А накануне кто-то убил Рэва Драчуна. И скупщик краденого знал, кто прикончил вора, не мог не знать! Он боялся так сильно, что спрятался в тюрьме, а ночью… Ночью… Нильс!

– Да, хесса Къоль? – сторож весь спрятался за косяк.

– Когда ты вчера разносил ужин, заходил в «спаленку»?

– Флоси, хесса Къоль, просил лишний раз его камеру не отпирать. Сказал, что еду с собой взял, ничего не надо…

– Ничего не надо! Не тюрьма, а странноприимный дом! Вечером в «спаленке» было тихо?

– Тихо…

– Оле, вчера ты отвел Флоси в камеру, и до утра его никто не видел.

– Побойся Драконов, Хельга! – возмутился капитан Сван. – Уж не хочешь ли ты сказать, что это я до смерти испугал Кислого? Нильс свидетель…

– Почему мы решили, что Флоси умер ночью? Он вошел в камеру, его заперли, а через несколько минут он увидел или почувствовал что-то… Нильс, закрой дверь. Ларс, дай мне лампу.

Темнота поглотила «спаленку». Свет лампы озарял только лицо и руки Хельги. Сестра сделала несколько шагов, почти достигнув при этом противоположной стены. Подняла лампу, оглядываясь. И вдруг, коротко вскрикнув, упала на пол.

Мы бросились к Хельге, но она уже сама поднималась на ноги. Довольная донельзя.

– Вот так оно и было. Увидел. Испугался. Рухнул мешком, возможно, уже мертвый. Флоси думал, что надежно спрятался, но ужас встретил его здесь, и дверь была заперта.

– Я люблю эту женщину! – взвыл Оле. – Речи ее – загадки, и не простым умам постигнуть их! Чего тут можно испугаться, Хельга? Темноты? Плох тот подснежник, кто не дружит с ней. Или Флоси так ужаснуло, что его тюфяк не подходит к здешней кровати?

– Встаньте за мной, – пригласила Хельга.

Словно собираясь поиграть в «ворона», встали мы за спиной Хельги. Сестра снова подняла лампу.

Жуткое зеленое чудовище, вырвавшись из стены, ринулось на нас.

– Драконий Эйрик воистину гениальный художник. У Университета будет очень красивый храм мудрого Видена. Только почему Эйрик нарисовал яростного Троппера зеленым, будто милосердного Леге?

– Подвальная плесень бывает только такого цвета, – взяв у Хельги лампу, Торгрим разглядывал рисунок. – А без нее светящуюся краску не сделаешь. Действительно, гениально. И увидеть можно только в полной темноте, с определенного места и высоко подняв лампу.

– Вот почему при обыске ничего не заметили.

– Сейчас пойду, – проворчал Оле, смущенно задвигая палаш обратно в ножны, – поймаю гада и притащу сюда. Пусть свою мазню стирает или закрашивает! К нему здесь как к человеку, а он стены портит!

– Оставь, Оле, – попросила Хельга. – Надо только предупреждать людей или… Уже никого сюда не сажать.

– А может, сразу с Университетом зданиями поменяться? – проворчал Сван, но было ясно, что ни Драконьему Эйрику, ни его творению ничего не грозит.

Хельга вернула себе лампу и снова отошла от стены.

– Так, значит, Флоси Кислый боялся Драконов…

Сегодня мне выпала работа – разобрать по годам и расставить на полках тома хроник. Кажется, что это легко. Кажется. Стоит аккуратно выстроить ряд от стенки до стенки, как откуда ни возьмись появляется книга, которой по всему полагается стоять на две с половиной полки выше. Изволь снова все снимать… А главное, готов поклясться, что три минуты назад забытого тома в коричневом переплете на столе и в помине не было.