Ученик хрониста (СИ)

Темные полосы на сером фоне. Не так давно я уже видел подобный переплет. Да это же хроника с вырезанными страницами!

– Торгрим, ты знаешь что-нибудь об Орме Бъольте?

Учитель задумчиво созерцает город за окном.

– Я не знал его самого, но слышал. Орм был учителем моего учителя. В хронике прочитал?

– Да. Там написано, что Орм Бъольт ушел из Гехта, но не сказано почему.

Я хочу рассказать про исчезнувшие страницы, но Торгрим опережает меня.

– Возможно, он не хотел, чтобы люди знали о причинах его ухода. К тому же хронист должен записывать все, но не всегда его рассказ попадает в Летопись.

– А что может помешать?

– Смерть хрониста.

– А если он погибает, не успев что-то занести в летопись? Этого уже не узнать?

– Вся правда, без прикрас и умолчаний, сохраняется в черновиках хрониста. Но всегда ли нужно знать ее? Дом Орма Бъольта до сих пор стоит, нежилой. Люди считают его проклятым местом.

– А современники хрониста, разве не могут они рассказать?

– Немногие из тех, кто знал Орма, дожили до наших дней.

– А Пер?

– Старик с Часовой башни? Пожалуй, он единственный житель Гехта, с которым я никогда не разговаривал.

– Правда?

– Я никогда не поднимался на Часовую башню. Вряд ли там может произойти что-то пригодное для занесения в хроники.

– С Часовой башни можно увидеть весь город.

– Увидеть – да. Но я предпочитаю жить в нем, пробовать и чувствовать. Только так поймешь его жизнь. Ларс, разговоры работе не помеха. Или ты хочешь разбирать хроники до завтрашнего утра?

В Фимбульветер дерево редко и потому дорого. Когда Хельга начала жить в Гехте, родители сделали ей подарок: на лестнице в доме поставили каменные перила, покрытые гладкими деревянными полосами. Наши родичи не тщеславны, но имеет же дочь вурда право хоть на какую-то роскошь.

Гудрун каждый день полирует дерево мягкой замшей, а я – собственными штанами. Святотатство, конечно, но очень уж здорово съезжать по перилам прямо в холл.

Главное тут не попасться домоправительнице. Гудрун хитра и, когда надо, отменно проворна, но не будет же она превращать выслеживание меня в дело своей жизни. Перегнувшись через перила, пытаюсь понять, что делается внизу, в кухне.

Они вошли так стремительно, что я не успел ни поздороваться, ни отступить в комнаты. Они разговаривали и потому не замечали ничего и никого.

– Хельга, не смеши людей. Просто в первую минуту казалось, что это чудище живое и по-настоящему лезет из стены. Я – и то испугался. Думаешь, что если бы Драконий Эйрик намалевал на стене белую росомаху, хрустального паука или даже человеческое лицо позлее и Флоси неожиданно увидел это художество, он бы радостно смеялся? Как же! Драконам нет больше дел, как охотиться на улицах Гехта за воришкой и стращать скупщика краденого!

– Драконы удалились из Видимого мира…

– Ну вот же, сама понимаешь!

– Но остались те, кто исполняет их волю.

– Хельга, – тихо сказал Оле. – Хельга, ты подозреваешь жрецов? Ты понимаешь, что начнется в Гехте, если ты придешь с обвинениями хотя бы к одному служителю Драконов?

– Я никого не обвиняю. Но все очень странно. Небывалые раны, похоже, что они нанесены когтями; невыносимый ужас перед изображением Дракона.

– Хельга, – Оле положил руки сестре на плечи. – Помнишь, когда мы нарвались на хрустальных пауков, я вышиб тебя из седла?

– Да. Я благодарна тебе…

– К фунсам благодарность! Я всего лишь сделал то, что должен был и мог сделать. Так вот, хесса Къоль, если будет нужно, я оглушу тебя, свяжу и запру в самом глухом каземате…

– Ларс? Ты уже дома?

Хельга смотрела прямо на меня. Оле обернулся и, готов поклясться, еле удержался от того, чтобы раздраженно сплюнуть.

– Как день, Ларс? – Хельга расстегнула пряжку плаща, и галантный Оле ловко принял его. Одеяние пришлось тянуть через голову дамы. – Где был, что видел?

– Ходил на Часовую башню.

– Молодец! – (Хельга, ты паршивая актриса!) – А я вот, сколько живу в Гехте, так и не удосужилась подняться.

– Я тоже не был! – подхватывает Сван. – Лень тащиться вверх по всем этим ступеням. Что, правда больше сотни?

Как лицедей Оле еще бездарней Хельги.

И они решили начать врать мне.

Глава 6

Глава 6

От последнего удара колокола, означающего конец дня, до первого утреннего перезвона улицы Гехта пусты. Только патрули стражи мерно печатают шаг по освещенной фонарями мостовой. Краса и гордость города. Гребенчатые шлемы, с которых грозно скалятся драконьи пасти, чешуйчатые кирасы, поножи и наручи – все из светлого металла, чтобы несущих стражу можно было заметить даже в потемках.