Ученик хрониста (СИ)

Хельга выдернула из волос последнюю шпильку и ловко метнула ее в висящий гриб.

– Били не обязательно с близкого расстояния… Нет, тут сейчас ни один тилл ничего не разберет! Твоими стараниями этот гриб только на корм кхарнам. Повесь другой, там на столе лежит.

Заняться новой мишенью я не успел. Снизу раздался звон дверного колокольчика и нетерпеливый лай Вестри.

Когда я спустился, наш пес вовсю скреб дверь лапами. Так он встречает только своих. Гудрун забыла ключ?

На пороге стоял Оле.

– Гудрун дома? – спросил он, пристально глядя на дверной косяк. – Обещала мне спрясть, – стражник поднял повыше тючок черной кхарновой шерсти. – Так что, дома?

Голос его становился все растерянней, взгляд метался, пока не попал наконец в ловушку – наверху лестницы стояла вышедшая из комнаты Хельга.

- Ну чего, Къоли? – почти крикнул Оле, с размаху опустив тючок мне на руки. - Да, не могу я без вас!

Над вторым грибом мы трудились втроем и почти превратили его в фарш. Оле ни словом, ни делом не мешал попыткам Хельги дознаться до истины и даже сходил вниз за маленьким стражническим арбалетом. По грибу стреляли, били в шляпку бельтом, держа его в руках. За этим занятием нас и застукала вернувшаяся с базара Гудрун.

Гнев домоправительницы был силен и праведен. Загубленные грибы были любимцами Гудрун, как обладающие особо длинной и мягкой бородой. Бедная женщина холила и лелеяла их и как раз сегодня хотела обрезать волокна на полотно. А мы, баловства ради… Досталось даже Оле – почему, как взрослый солидный человек и стражник, не пресек и не вразумил?

Спасение мы нашли в бегстве на кхарню. Три лохматых быка с удовольствием умяли изрезанные грибы. Жаль, но другой пользы наша затея не принесла.

Дверь кхарни слегка приоткрылась, и в щель просунулась узкая собачья мордочка. Оглядев нас шкодными карамельными глазами и поняв, что в обиталище быков сейчас только друзья, Вестри скрылся. Но ненадолго. На этот раз он протиснулся в двери задом, волоча за собой подушку, только вчера купленную для него Гудрун. Дал нам возможность несколько минут полюбоваться собой и обновкой, а потом, поднявшись на задние лапы, обрушил передние на подушку. Когти пробили в ткани четыре аккуратные круглые дырочки.

Глава 3

Глава 3

Лучше всех в нашем городе чувствует время старый Пер Подкидыш, слепой звонарь Часовой башни. Не различая света и тьмы, он бьет в колокол, отмечая каждый час дня, а также начало и конец ночи, но никто не помнит, чтобы старик ошибся хоть на минуту.

Одного не знает старый Пер – это сколько ему лет. Впрочем, этого в Гехте не помнит никто. Если покопаться в летописях, там наверняка сыщется запись, в какой день какого года правления какого государя лекари из храма Дракона Зари и Полудня Зеленого Леге нашли на пороге младенца с белыми мертвыми глазами. Но кто станет уделять этому время?

Если в земле Фимбульветер появляется калека, это значит, что Драконы хотят напомнить людям о милосердии. Увечного содержат родственники или же он живет при храме Зеленого Леге, за счет города. Такой человек редко может найти дело по силам. Но в мире случается все.

Земля Фимбульветер помнит Харальда Секъяра, прозванного Зерцалом Честности. Канцлер короля Олафа Строгого был слеп от рождения. И мог по голосу человека безошибочно понять, лжет ли тот и что заставляет его делать это. Старый Пер узнает людей по шагам и по дыханию.

На вершину башни, где безвылазно обретается звонарь, ведут сто сорок ступеней. Прежде я пытался обхитрить Пера и то бежал по лестнице (пока хватало сил), то шел спокойно, то останавливался на каждой ступеньке. Тщетно! Старик всегда узнавал меня, легко отличая от приходящих проведать его жрецов Леге. Со временем игра наскучила, и я стал подниматься на башню просто чтобы повидаться с Пером и посмотреть с высоты на город.

Лестница выводит на открытую площадку, где подвешен большой часовой колокол. Велик соблазн взяться за веревку и, раскачав колокольный язык, ударить в гулкий бронзовый бок. Но за звон вне урочного времени Пер пришибет меня на месте и больше никогда не пустит в башню.

По маленькой железной лесенке в круговой коридор, в который выходит дверь жилища звонаря, а оттуда – вверх, где под открытым небом расположены солнечные часы, старейший страж времени Гехта.

Ветер набрасывается сразу, стоит высунуться из люка на верхней площадке. Я замешкался, убирая упавшие на глаза волосы, и не сразу заметил стоящего на ограждении башни человека.

Он замер возле каменной горгульи на узком обледенелом выступе. Стоял, высоко подняв руки, и ветер яростно развевал его плащ и седые волосы. Крыш города не было видно, только бескрайнее белое небо, и на краю его стоит человек…