Ученик поневоле

Я взглянул на предательски расслабленного «друга». Умом-то я прекрасно понимал почему. Стресс, волнение, страх в конце концов не оправдать надежд… Да и вообще, это ж словно с ходу взять и в порнухе сняться! У многих ли получится перед камерой и десятком людей съёмочной группы не осрамиться? Пусть даже перед ним и будет лежать голая красотка, но… это же как работа, а у многих ли на работу встаёт? Вот и я сейчас испытывал что-то подобное. Может, потому что понимал, что это всего лишь эксперимент, может, не было эмоциональной связи с партнёршей, а может, мне было попросту некомфортно в её обществе.

Вот только как это объяснить ей?

– Понимаешь… я не могу вот так, легко и просто. Для меня это нечто больше, чем просто физиологическая потребность. Мне надо как бы… ну… чувства, интерес. Ну, не любовь, конечно, – я почувствовал, как краснею под её взглядом, – но определённая симпатия должна быть.

– Тьфу! – соскочив с моего тела, она вновь застегнулась в боди и, почти с отвращением взглянув на меня, грязно выругалась.

Я сел, виновато потупившись.

– А в следующий раз ты скажешь, что до свадьбы ни-ни?

Я покраснел ещё сильнее, а магистерша, снова превратившись в облачко, выпорхнула в окно и была такова…

Сейчас же, выплыв из воспоминаний, я посмотрел на Сергея и буркнул:

– Не, не вышло ничего.

– Ладно, бывает, – легкомысленно пожал тот плечами. И я был ему благодарен за то, что он не стал заострять на этом внимание. Всё-таки Глушаков – очень тактичный человек…

Тут, легка на помине, ко мне влетела и моя завкаф. Дама вихрем пронеслась по чердаку и материализовалась прямо вместе со стулом недалеко от люка на верхний этаж.

– Ну что, мальчики, что будем делать? Я лично пока особого прогресса не вижу.

Я его, признаться, тоже не видел, но всё же стало немного обидно – на тренировках, причём как у трудовика, так и по формированию проклятий, я, что называется, жопу рвал.

– Ну, не совсем так, – встал на мою защиту Юрьич. – Хаотичное перемещение, затрудняющее прицеливание, он уже освоил, секретный магический приём под названием «удар по морде» – тоже.

«Вот только получился он один раз всего, – подумал я. – Сева-то больше близко меня не подпускал».

Надо сказать, на почве измываний в дуэлях завхоз ко мне чутка потеплел и даже один раз остался со мной и Глушаковым попить пивка. На брудершафт, конечно, не пили, но в неформальной обстановке называть его по имени я разрешение получил.

Кстати, Элеонору Иквус на дух не переносил. Это я выяснил совершенно случайно, когда та вечером заглянула на наши посиделки. Холодом, разлившимся тогда по комнате, можно было заморозить пол-академии.

– Удар по морде, конечно, аргумент, – между тем язвительно бросила девушка, – вот только до противника нужно ещё доползти, а он даже замедляющие проклятья не освоил.

Замедляющие проклятья – это не какой-то особый вид заклятий, скорее, это классификатор всего того, что негативно действует на противника, этакие дебаффы на скорость действия. Например, проклятье, вносящее дезорганизацию в работу мышц, неплохо сбивало возможность удачного каста, а проклятье, как я понял, угнетающее работу каких-то отделов мозга, вызывало натуральную заторможенность. Раздел был обширнейший. Вплоть до полной парализации, включая сердечную мышцу. Вот только плетение там было архисложным. Мне пока удавалось только плетение, которое, стыдно сказать, расслабляло мышцы сфинктера – больно интуитивным оказался узор, да ещё звуковой активатор шибко напоминал по звучанию простое русское «обосрись».

– И что делать? – уныло поинтересовался я, в который раз создав тренировочные сгустки силы и слив их в ведро под столом.

Вот формирование сырой силы у меня получалось всё лучше. Это я делал каждый день, опустошая свой резерв до глухого сосущего чувства и лёгкого приступа дурноты. Плоды свои это приносило – пусть по чуть-чуть, но резерв рос.

Снова создал сгустки, снова слил под стол… под внимательным взглядом магистерши.

– А что это, собственно, ты там делаешь? – вдруг спросила она, подозрительно хмурясь, а затем и вовсе поднялась со стула, приблизившись.

– Тренируюсь, – пожал плечами я. – Раскачиваю резерв.

– Это я вижу. Я не вижу, куда ты силу сливаешь.

– Куда-куда, в ведро.

– Какое ещё ведро?! – голос Элеоноры буквально взлетел до потолка. – Сдурел, что ли?! Оно же рвануть может, никакой материал не держит сырое проклятье! Сколько уже ты туда слил?! – подскочила она ко мне.

– Недели две, – не совсем впопад ответил я, твёрдой женской рукой буквально сдвигаемый в сторону.

– Вот дурак! Ничто, кроме… – тут она уставилась на абсолютно целое ведро под столом… и тихо закончила: —…кроме адамантиума, не держит.

Наклонившись, девушка достала ведро и с грохотом поставила на стол. Я присмотрелся. Ну да, внешне похожее на обычное оцинкованное, что у нас продаётся в каждом хозяйственном, ведро имело лёгкий красновато-розоватый отлив.

Элеонора обвела чердак отсутствующим взглядом и, ни к кому конкретно не обращаясь, вопросила: