Училка и миллионер

Второй вариант для меня неприемлем. Я так не хочу. Нет, я совершенно не собираюсь метить на роль пассии “известного бизнесмена Константина Макарского, владельца сети супермаркетов”, мне не нужны наши общие фотки на новостных сайтах, и я не собираюсь размещать кучи совместных фотографий в соцсетях. Это для меня неважно. Но мне важно быть не девочкой для отдыха, чтобы забежать и по быстрому расслабиться. Мне нужны нормальные отношения. И, хоть я позволила зайти Косте уже очень далеко, ещё могу затормозить.

А вот при последней мысли я ощущаю в животе противный холодок, а в горле будто формируется комок. Потому что понимаю, что Макарский уже пробрался в мою душу глубже, чем я успела понять. Он нравится мне. Сильно. И ухмылка, и ироничный взгляд, и притягательный мужской запах. Восприятие уже настроено на него, уже цепляется за жесты, сделанные невзначай, за тембр голоса, от которого я чувствую лёгкую щекотку где-то под рёбрами, за прикосновения. Воспоминания о последних вообще заставляют вздрогнуть и поёрзать. И дрожь эта томительная и приятная.

— Проснулась? — сонно спрашивает Макарский, приоткрыв глаза и повернув голову ко мне.

А я сжимаюсь и хочется спрятать взгляд. Одно дело самой вспоминать то, что он со мной вчера делал, другое — делать это, глядя ему в глаза.

Кажется, у сильной и смелой девочки Кати на это не находится сил.

— Угу, — закусываю губы и упираюсь лбом ему в плечо.

— А приступ скромности к чему? — чуть поворачивается ко мне и приподнимает пальцами свободной руки мой подбородок.

Оказывается, когда смущение жжётся, то и темнота в комнате не спасает. И от внимательного взгляда мужчины мне хочется спрятаться под одеяло, но я сдерживаюсь от этого порыва. Отодвинуться и встать тоже не решаюсь, особенно осознав, что я полностью обнажена и, прежде чем я успею одеться, явлю себя во всей красе перед Макарским. А я к этому не готова. Даже учитывая всё произошедшее вчера вечером.

— Ка-ать, — тянет он и наклоняется, чуть нависнув надо мной. — Ну ты чего, правда? Неужели ещё стесняешься?

— Нет, просто… — мог голос тоже немного охрипший после сна. — Да. Немного.

Бред несу. Но Костя, к моему удивлению, не иронизирует, не ухмыляется фирменно, а мягко улыбается и прикасается своими губами к моим. Осторожно очень и нежно, и только тогда я решаюсь поднять на него глаза и тоже улыбнуться.

— Так лучше, — произносит он. — Но надо ещё поработать.

Я даже не успеваю испугаться его обещания, как Макарский переворачивается и подминает меня под себя, удерживаясь на локтях. В моём теле это отдаётся тёплой волной, а внизу живота появляется щекотка.

Хорошо, что между нами покрывало, в которое Костя меня укутал. Но и оно спасает не особо.

— Моя Катька, — снова улыбается и опять целует меня, только теперь уже не просто мягко прикасается губами, а сразу по-хозяйски врывается языком. Уже не мягко, уже с напором. Играет, демонстрируя власть и силу.

Я чувствую каждый сантиметр его тела. Да, именно — всего его. Чувствую эрекцию, упирающуюся мне в бедро. Костя делает это намеренно — наблюдает мою реакцию.

А какой она может быть? Я начинаю задыхаться. От желания и от страха. Понимаю, что то, что не произошло вечером, может произойти сейчас. В голову приходит мысль, что вот этот огромный орган, прижавшийся к моему бедру, слишком велик, чтобы войти внутрь меня.

Раньше меня занимали мысли, что вот так просто отдаться Макарскому — недопустимо, что это неправильно, и я потом пожалею. Что для него это лишь игра, а для меня важный шаг. Сейчас же я впервые задумываюсь о том, что это, очевидно, будет больно. Не морально — физически. Почему-то меня пугала моральная, эмоциональная сторона близости с Костей, а сейчас, когда мы уже почти к ней перешли, я вдруг задумываюсь, что лишится девственности, вероятно, больно. Я это и так понимала раньше, но как-то эти мысли сильно меня не донимали, теперь же…

Костя тоже распаляется. Я чувствую это, замечаю по его дыханию, которое становится более шумным и глубоким. Ощущаю под своими пальцами мурашки на его коже, когда веду ногтями по шее. Мне приятно осознавать, что я тоже влияю на него.

Макарский делает мягкий толчок, позволяя ещё сильнее почувствовать своё возбуждение. А мне вдруг хочется трусливо сбежать. Кажется, я не готова расстаться со своей невинностью прямо сейчас.

— Мне надо в душ, — шепчут, слабо упираясь ладонью ему в плечо. — Я ведь вчера так и не сходила после… после… Ну в общем, надо.

— Никуда тебе не надо, — отвечает тоже негромко, а потом сдёргивает покрывало, заставляя резко втянуть воздух носом. — Я очень хочу тебя, Катя, но уже сказал, что спешить не будем. Так ведь даже интереснее.

Он тянет меня чуть на себя за плечи, а потом ловко переворачивает, подтянув под бёдра подушку. Оказавшись в очень неоднозначной позе, с торчащей кверху обнажённой попой, я пытаюсь возмутиться, но мне это толком сделать не дают.