Училка и миллионер

— Ты слишком остро реагируешь, — пытаюсь успокоить подругу.

— Нет, ну правда, Кать, — подруга морщится на эмоциях. — Зарплату мы все одинаково получаем.

Праведный гнев накрывает Карину, она возмущается, жестикулируя. А вот я, на удивление, абсолютно спокойна. Между трудовыми поколениями часто бывают междоусобицы, с этим ничего не поделать. Обидно иногда слушать, конечно, их замечания, особенно если они сказаны не с позиции профессионального опыта, а в контексте «вы, молодёжь, ничего не умеете».

— Я возьму пальто и спущусь, — расходимся с Кариной в коридоре каждая в свою сторону.

Поднимаюсь в свой кабинет, ещё раз проверяю, чтобы компьютер и доска были выключены, форточки закрыты, гашу свет и, набросив пальто, спускаюсь на первый этаж. Но встречаю Карину с кислым выражением лица и неодетой.

— Прислали, — машет листом с печатью. — Как всегда — на вчера. Надо сделать отчёт по детям с ОВЗ, так что задержусь.

— Жаль, — вздыхаю, хотели вместе забежать в магазин, а потом у меня чаю попить. — Звони, как освободишься, если что.

— Договорились.

Я выхожу на улицу и набрасываю капюшон. Ветер пронизывающий, холодно, срывается дождь. Хочется скорее домой, в тепло, поесть горячего супа и чаю со сладким. Сегодня пятница, и об уроках можно не думать. Расслабиться. А подготовкой займусь завтра. Да и с Кариной хочется поговорить, ей нелегко. Коля, несмотря на свой подлый поступок, решил так просто её не отпускать. И это при том, что связь на стороне у него, оказывается, была не единожды. Теперь донимает её звонками, приходит ночью. Хорошо, она замки сменила, но это так себе защита. Он, конечно, плохого ей ничего не сделает, но мозг плавит.

"Слушай, я уже думаю, может и правда позвонить тому рыжему верзиле? Другу мистера Орешка? Попросить сыграть моего нового мужика, чтобы козла этого отшил, — поделилась она недавно мыслью. — Да и туфли забрать бы не помешало"

Вот сегодня после работы и хотели поговорить, да и мне от своих мыслей надо отвлечься. А тут этот отчёт свалился ей на голову. И я помочь не могу, там спецефическая работа у неё.

Выхожу за ворота, погружённая в мысли о тепле и еде, как сзади раздаётся короткий сигнал машины. Едва не подскакиваю от испуга, про себя высказавшись о тех, кто так бесцеремонно делает. Но, обернувшись, понимаю, что это мне.

Чуть дальше от ворот стоит чёрный внедорожник, который мне очень хорошо знаком. Внутри появляется странное ощущение, будто рёбра сжимаются вовнутрь. Волнение зарождается глубоко внутри и расползается мелким покалываением в кончиках моих замёрзших пальцев.

Машина снимается с места и догоняет меня, окно со стороны пассажира опускается, и я вижу Макарского.

— Садись, Катюш, — улыбается.

Нерешительно вздохнув, я сжимаю и разжимаю онемевшие пальцы, а потом всё же открываю дверь автомобиля и сажусь в салон.

— Привет, солнышко, — Костя наклоняется, чтобы поцеловать меня, но я опускаю лицо, и он проходится губами только по щеке.

— Привет, — бормочу, глядя на свои руки.

— Не понял?

— Мы возле школы. Это не очень удобно, дети же.

Как раз закончился седьмой урок, и по школьной аллее к воротам устремился поток учеников. Мне бы не очень хотелось, чтобы они видели, как их учительница милуется в дорогущей иномарке с мужчиной. И уж тем более, чтобы сняли на телефон.

— Ладно, — пожимает плечами и выезжает на дорогу, встраиваясь в ряд машин.

Я тоже молча смотрю на дорогу. Несмотря на тепло в салоне, приятный запах и удобное кресло, я чувствую себя неуютно. И сердце в груди отбивает ритм слишком быстро.

— Куда мы едем? — спрашиваю, когда Костя сворачивает в противоположную от моего дома сторону, направляя машину в сторону первой продольной дороги.

— Ко мне.

— Зачем? — смотрю на него удивлённо.

— Что за глупый вопрос, Катя? — поднимает брови, глядя на меня, будто я сказала что-то не то. — Поедим роллы, поболтаем, а потом разберёмся с твоей девственностью. Ты ведь любишь роллы?

Я просто теряю дар речи. Хотя, конечно, это Макарский, и удивляться тут нечему.

— Ты жутко беспардонный.

— А ты зануда. Не всегда, конечно, но когда выходишь из своей школы — точно.

Спорить с ним сейчас бесполезно, тем более я сказать собираюсь совсем другое. То, над чем думала эти три дня после возвращения из Москвы.

— Костя, отвези меня домой, — говорю как можно ровнее и спокойнее.

— Нет, — отвечает он так же спокойно, продолжая неотрывно следить за дорогой.

— Нет? — теперь уже я спрашиваю удивлённо, повернувшись к нему.

— Именно, Катерина. Так, блядь, и знал, что ты себе за эти три дня какой-то хуйни напридумываешь.

— Это не хуйня! Это логика, Макарский, — сначала взвинчиваюсь, но усилием воли беру себя в руки.

Нужно говорить спокойно. Так будет правильно. Я думала над всем тем, что случилось в Москве, и поняла, что нужно прекратить сейчас. Мы не подходим друг друг. Он мне не подходит.