Учись видеть. Уроки творческих взлетов

^{В Абхазии Даур Зантария пережил войну. Он воевал, но он и спасал людей на той войне. Мне рассказывали, как он мирил целые кланы, уберегая их от кровопролития. Он защищал свой порог, но его дом сгорел, и от огромного дома («почти что замка!») осталась только наружная чугунная лестница, ведущая в небо, в детстве он любил там сидеть ночью и смотреть на звезды.}

^{После этого он перебрался в Москву и начал писать на русском языке. Здесь были написаны повести «Енджи-ханум, обойденная счастьем», «Судьба Чу-Якуба» и поистине эпический, сказочный роман «Золотое колесо».}

^{В июле 2001 года в возрасте сорока восьми лет он умер от инфаркта в крошечной пустынной квартирке около метро «Сокол».}

^{Через год в издательстве «У-Фактория» вышла его первая большая книга «Колхидский странник», где собраны лучшие произведения Даура Зантария, сулившие ему, по словам писателя Андрея Битова, мировую мощь и признание.}

^{Даур не раз приходил к нам на занятия, вы помните, как он учил нас искусству портрета?}

^{– Берете человека, – он говорил своим хрипловатым голосом с неподражаемым, певучим абхазским акцентом, – и как бы заключаете его в рамочку. А потом внимательно рассматриваете…}

Ах, боже мой, только б чего-нибудь не упустить. Чтоб не оставить вас обделенными. А то потом скажете: ты же нам этого не говорила! И не прочтете «Похождения бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека, «Трое в лодке, не считая собаки» Джерома К. Джерома, Джеральда Даррелла – никто и никогда не писал о животных, о своих путешествиях и приключениях в документальной прозе так интересно, захватывающе, с таким неподражаемым юмором, как он.

А какой могучий мифотворец Владислав Отрошенко, чья проза родственна мифам Гарсиа Маркеса, Луиса Борхеса и Николая Васильевича Гоголя: вымысел у него как реальность, а достоверные факты – чистой воды фантасмагория. Они до того близки друг другу, что Отрошенко даже сочинил свою «Гоголиану».

Я прямо не верю своему счастью, что этот классик мировой литературы, сочинивший трилогию «Двор прадеда Гриши» (вещь останется в вечности, помяните мое слово!), а также странный, невероятно увлекательный роман «Приложение к фотоальбому» – о бессмертных людях, практически полубогах, – живет в моем доме в Орехово-Борисове, чуть ли не в соседнем подъезде!

И обязательно – долгими зимними вечерами снова и снова я возвращаюсь к чтению вам вслух не писателя даже, не сочинителя, а полностью просветленного существа – Бориса Викторовича Шергина. Его лучшие новеллы, были и старины – о быте и характерах мореходов и кораблестроителей Севера, о народном изобразительном искусстве, о поморских сказителях.

Он весь пропитан, пронизан, переполнен поморскими сказаниями и писаниями, народной морской литературой. Мно-ого за свое детство он их перевидал и перечитал. Например, «книги морского хода» обсказывали корабельные маршруты от Белого моря во все стороны Ледовитого, или, по-старому, Студеного океана – на запад, в Скандинавию, и на восток, к Новой Земле и Печоре, объясняли природу ветров, распорядки приливно-отливных течений, учили предугадывать погоду по цвету морской воды, по оттенку неба, по движению и форме облаков. В сундуках сохранялись до времени старые карты, держались в памяти и передавались из поколения в поколение старинные предания, древняя морская наука.

А «записные книжки» поморов! Без этих «записных книжек» не обходился никакой кормщик-шкипер, мурманский промышленник, корабельный мастер, служащий пароходства, да каждый архангельский мужик носил с собой «записную книжку», характерную примету жителей Севера.