Учись видеть. Уроки творческих взлетов

Галя Данилова

Тутчан

Просматривая старые альбомы, я никогда не задерживала взгляд на этой фотографии. Желтая, выцветшая, выгоревшая по краям, с нечеткими силуэтами. Однажды я увидела, как мой дедушка, достав с полки домашний, лично сваренный клей и вырезав из старого журнала «Родина» плотную обложку, сел подклеивать эту старую фотографию. Он был настолько увлечен работой, что даже не заметил, как я пришла и тихо встала за его спиной. Наконец, он оглянулся и, помолчав, начал свой рассказ.

«Вот видишь этих людей – это мои двоюродные братья и сестра, а тебе деды и бабка. Этот с лопатой – Вася, а вон тот, корову за рога держит, – Тима. А вот, держась за руки, идут Иван и Васса. А это сбоку угадай, кто? Что значит не может быть? Не так уж я сильно изменился за последние семьдесят пять лет, чтобы и узнать нельзя было», – дед нахмурился, недовольный моей несообразительностью, но продолжил:

«А идем мы все на базар продавать нашу Рыжуху. Вот эту корову. Ох, и жалко же было, хоть и стерва она была порядочная, ни с того ни с сего перестала подпускать к себе – лягается, мычит, три дня мучились, а у нее тем временем молоко пропало. Наша мать тогда коромысло об ее хребет переломала. А наутро заставила идти продавать.

Не помню уж, сколько денег мы выручили, только на половину из них мы купили яблоню тутчан. Кто-то сказал, что это старотатарское название.

Матери мы тогда просто сказали, что купили тутчан, и она молча указала нам на задний двор, где мы посадили яблоню.

Лет через пять, когда советская власть дошла и до нашей деревни Белая Гора, мы под тутчаном прятали серебряные ложки. А еще через пять лет, во время страшнейшего голода, только наша яблоня давала плоды. И мы с братьями каждую ночь с ружьем сторожили ее.

Тутчан в тот год спас нашу семью. Потом я уехал. Началась война. Иван и Вася погибли. Тима пропал без вести. Дома оставались только сестра и мама, которую вскоре убили бандиты, грабившие дома. Сестра Васса успела залезть на тутчан, и ее не нашли…»

Дедушка надолго замолчал, а потом, передвинув очки на самый кончик носа, закончил:

«Васса умерла два года тому назад, ее похоронили под тутчаном рядом с матерью и братьями. Один я здесь остался…»

Три месяца назад дедушки не стало. Этим летом я собираюсь поехать в деревню Белая Гора, чтобы отрезать несколько побегов семейного тутчана и посадить на могилу дедушки.

Все связано со всем в этих рассказах – первобытный ветер, поющий в полом тростнике, эта мелодия становится птичьей песней, которую, чуть-чуть замедлив, нам пели до нашего рождения и споют опять лишь тогда, когда мы доберемся до вершины самой высокой горы и прогуляемся по дну глубочайшего из океанов.