Учитель истории

...Феофана — умная, красивая, избалованная судьбой единственная сестра императора Романа Лекапина. С детства она была не по годам способной и, главное, внимательной. Она быстро поняла и освоила нравы и мораль империи. Еще очень юной, с политической целью, а более чтобы обуздать замужеством сестру, Роман выдал ее за уже немолодого, влиятельного префекта претория Востока, чревоугодника Иоанна Капподийского. Их брак был фикцией, и супруги намеренно досаждали друг другу. Обыкновенно не совсем здоровый, толстый Иоанн Капподийский появлялся в кругу пестрой толпы фривольно одетых девиц легкого поведения, опираясь на плечи которых он продвигался в живописном и полном распущенности великолепии. А когда Иоанн следовал в Константинополь или еще куда-либо, его сопровождало до десяти тысяч рабов и слуг. Он был горд, богат, заносчив. Примерно так же вела себя и жила его жена — Феофана. Между супругами частенько возникали серьезные скандалы, дошедшие до вражды, и, наверное, из-за неприязни к Феофане Иоанн Капподийский постепенно принял сторону врагов Романа — византийских евреев, которых Роман Лекапин яро преследовал за узурпацию власти. Зять императора недолго пребывал в стане врага; вскоре его нашли мертвым на собственном ложе. Говорили о насильственной смерти не без участия жены. Впрочем, это было не редкостью в коррумпированной Византии; никто не возмутился и не удивился. Однако, не дожидаясь новых жертв, немногочисленные, но влиятельные и сплоченные противники императора свершили очередной дворцовый переворот, Романа Лекапина посадили в яму, а сестру пожалели — отправили в монастырь. Думали — распутная бабенка, там от горя и помрет, но не тут-то было, Феофана показала свой характер и ум. Она бежала, и не куда-нибудь, а к враждебным сарацинам, сконцентрировала вокруг себя деньги, а значит и людей, наняла армию в Византии и вихрем погромов прошлась по стране. Освободила брата, вновь посадила его на императорский трон, и сама стала называться «императрицей».

С тех пор жизнь стала сказочной: власть, деньги, страсть — составляющие ее вечного празднества. Лучшие бани, театры, гостиницы, ипподромы — эти самые злачные заведения принадлежат Феофане, она решает многое, если не все. Оргии не прекращаются неделями, на многочисленных конкурсах красоты она выбирает юношей, а ее еще совсем юный сын — девушек.

Но не бывают праздники вечными: где юно и тонко оборвалось — сын не выдержал марафона сладострастий — внезапно умер. Это был страшный удар для Феофаны — с полгода она не могла прийти в себя, потом мечтала вновь забеременеть — не получалось. И потихоньку началась прежняя жизнь со сплетнями, интригами, казнокрадством и мздоимством — днем, и страстными оргиями — по ночам. И как ожидаемое — страшная болезнь. Лекари и знахари, шаманы и ведьмы, колдуны со всех концов мира за любые деньги лечили Феофану — бесполезно. А этот еврей — императорский врач Лазарь Мних — и осмотреть Феофану отказался, сказав посыльному: «Дело не в болезни, а в профилактике, бороться надо не со следствием, а с причиной, лечить надо не тело, а душу — пусть возвращается в монастырь».

Что было дальше, известно: семью Мнихов вырезали, остался только Зембрия, а Феофану в монастырь и не взяли бы. Решением суда ввиду заразной неизлечимой болезни ее изолировали от общества, взяли под домашний арест. Но как удержать столь богатую и влиятельную женщину? С еще большим шиком и размахом Феофана появляется то там, то здесь, днем на ипподроме, вечером в театре, ночью в бане, под утро в гостинице. Многие, ожидая ее благосклонности и содействия в карьере или просто желая задарма пошиковать, не брезговали общением с могущественной «императрицей» — началась эпидемия.

По личному указу императора Феофану выселили подальше, за Босфорский пролив, поставили круглосуточную охрану. И тогда Феофана не сдалась: морем ее верный Бейхами поставлял ей юношей и мужчин, и не только рабов, но и тех, кто в отчаянии хотел подзаработать.

А потом прогрессирующая болезнь вылезла наружу, обезобразила ее красивое лицо. Феофана возненавидела весь мир, и особенно мужчин, заразивших ее; все, что касалось мужского пола — от людей до животных — было изгнано с территории ее дворца. Но и в гниющем теле страсть жила, оказалось, больной приятнее не мужская грубость, а женская ласка. И уже многие из окружения Феофаны поумирали, а она все держалась, жила, влияла и все еще проницательным умом понимала, что ее поддерживает только одно — юная отборная поросль, впиваясь в которых она, словно вампир, высасывает их ауру, их молодость, их дух...

И выпал черед Аны.

— Нет-нет, я не смогу это сделать, — в отчаянии безжизненным голосом сказала она в очередной раз.