Учитель. Назад в СССР

— Угощайтесь, товарищ учитель. Кушайте, всё своё, домашнее, — заворковала Степанида, неожиданно перестав называть меня «сынком».

— Спасибо, — поблагодарил от души, когда передо мной поставили глубокую тарелку наваристого борща с куриной ножкой.

Ломоть деревенского хлеба, сало и зелёный лук, и всё это вприкуску с наваристым домашним борщом — это ли не рай на земле? Я наслаждался каждой ложкой. И только ополовинив тарелку, заметил, что Степанида сидит с нами за столом, подперев голову сухоньким кулачком, ничего не кушает, а просто смотрит с улыбкой то на меня, то на Борьку.

— А вы почему не обедаете, Степанида… — я запнулся, потому что до сих пор не знал отчества соседки.

— Михална я, — понятливо подсказала старушка. — Да ты кушай, кушай, сынок, — глаза женщины вдруг затуманились, словно на какое-то мгновенье вместо меня она увидела кого-то другого. И, главное снова на «ты», непонятно. Ладно, поживём, разберёмся во всех хитросплетениях и тайнах деревенской жизни. А что они будут, я нисколько не сомневался.

Это городскому кажется, что в деревне никогда ничего не происходит. На самом деле, как говаривала знаменитая мисс Марпл: кто хорошо знает свою деревню, тот через неё знает и весь мир. И в этом я с ней вполне согласен.

Глава 9

— Ба, я всё! — сытым голосом объявил Борька, отодвигая от себя тарелку, выползая из-за стола.

— Куда? — остановил пацана строгий голос бабушки. — Тарелку кто будет за собой мыть?

Борька торопливо засунул остатки пирога в рот, схватил одной рукой тарелку, левая у него была занята аппетитной выпечкой, и понеся к тазику с водой, который стоял на столе под навесом рядом с печкой, похожей на ту, которая стояла в моём новом дворе в беседке.

— Ба, м-ы-бы-ту-та, — заговорил пацан с набитым ртом, тыкая пирожком в таз.

— Да поставь уж, сама помою, — проворчала бабушка с улыбкой.

— Спасибо, бабуль! — крикнул счастливый Борька и помчался в сторону калитки, наверняка решив, что бабуля забыла про чтение.

— Руки помой, охламон! — крикнула вслед Степанида. — Ох, пострел, — с улыбкой покачав головой, вздохнула Степанида. — Куда? А, ну, вернись! — охнув, крикнула соседка вслед парнишке.

Степанида и впрямь чуть не забыла про то, что велела Борьке сначала заняться чтением, а потом уже и бежать на улицу, к пацанам.

Загребая пыль босыми ногами, к столу вернулся понурый Борька.

— Бери уже и ступай в дом, — добродушно проворчала Степанида, глядя, как внук косится на большую миску, накрытую чистой тряпицей.

Борька обрадовался, тут же сдёрнул полотенце, схватил по два пирожка в руки, хотел было сунуть их в карман, но поймал суровый взгляд бабушки и резко передумал. Вздохнул и положил два пирога на место. Надкусил один из двух оставшихся и опять собрался под шумок слинять на улицу.

Но бабка была не промах, она успела ухватить его за шкирку.

— Я что сказала? Книжки почитал? Нет. Гляди у меня! — Стеша сурово погрозила внуку пальцем. — Брысь книжки школьные читать. А на рыбалку потом, вечерком, по прохладке. — опережая вопрос Борьки, сказала Степанида. — Я вам и узелок соберу, вот как раз на вечернюю зорьку-то и пойдёте. Деду карасиков наловишь. Ну, всё, сказала тебе, ступай в дом. Читай.

Борька выбрался из-за стола, ухватив в обе руки по три пирожка.

— Ох, ты ж горюшко моё, — притворно заворчала баба Стеша. — Стой, говорю. На-ка вот, в миску положь. Да полотенце с собой возьми. Неча руками за книжки хвататься. Пятен наставишь, как библиотеку отдавать станешь? То-то и оно, учишь тебя, а всё без толку.

Соседка поставила перед Борькой тарелку, пацан быстренько сгрузил на неё пирожки, схватил чистое полотенце и помчался в дом, читать.

— Читать-то он любит, и на пятёрки учится, — пояснила Степанида, с любовью глядя на внука. — Так лето… Я уж дочери говорю, говорю. А она мне в одно, знай, твердит: надо, мама, в школу скоро, буквы за лето забыл. А где ж забыл? Каждый вечер нам с дедом истории читает из книжек своих. Но раз дочь велела… Почитает, а на рыбалку потом.

Степанида взяла тарелку внука и понесла её на стол возле печки. Завозилась с посудой. Я остался один, продолжил неторопливо смаковать каждую порцию чудесного борща. Давненько я такого не пробовал. Густой, наваристый, в кастрюле ложка стоймя станет и не упадёт.

Про сало отдельный разговор. Оно просто во рту само таяло. Мой желудок просил ещё и ещё, требуя добавки всего и побольше.

— Ты кушай, кушай, сынок. Сало-то Коленька мой сам солит, — Степанида вернулась к столу, присела, подвинула к себе доску, принялась нарезать шмат. А затем снова пододвинула ко мне соблазнительные кусочки.

— Вкусно, — абсолютно искренне выдохнул я, понимая, что если съем ещё один кусок, то лопну.

— И салатик кушай, огурчики-то, помидорчики свои. А масло подсолнечное колхоз даёт. И сахар, и муку. Хороший у нас колхоз. И председатель, Иван Лукич, хороший человек. За нас, за всех переживает. Да ты кушай, кушай, сынок. Пирожочки вот, с печенью, с картошечкой, лук с яйцом. А эти вот сладкие. Со сливой.

Степанида подвинула ко мне большой таз и средних размеров плошку, в которых лежали аппетитные ароматные пироги.