Учитель. Назад в СССР

— Значит, пили, — удовлетворённо кивнула Зинаида.

— Да что ты, что ты, — попытался отбрехаться дядь Вася. — Не пил я! Рыбу жарил, то да! Пить не пил!

— И не стыдно вам? — укоризненно спросила фельдшерица. — Взрослый же человек. Я вам что говорила? Не пить! Ну рюмочку на праздник великий ещё куда ни шло. Сегодня разве праздник какой? — Зина строго уставилась на Митрича.

— Да не пил я, Михална, вон, у Ляксандрыча спроси! — апеллировал ко мне Митрич.

Вот так и знал: стоит один раз поступиться принципом, как тут же притянут за уши в другую ситуацию.

— А врать нехорошо, — покачала Зинаида, бросив на меня короткий взгляд.

Я едва заметно кивнул в ответ на вопросительно приподнятые брови. Отмазывать дядь Васю я не собирался. Теперь знаю про запрет и буду пресекать. Во всяком случае в своём доме точно.

— У вас же давление! А вы! Эх вы! — покачала головой докторша.

— Так я ж чуток, капелюшечку, — заюлил Митрич. — На полмизинчика! — дядь Вася поднял руку и выставил напоказ свой мизинец.

— И сколько мизинчиков опрокинули? — полюбопытствовала Зинаида Михайловна.

Ответить фельдшерице Василий Дмитриевич не успел. За окном раздался грохот, звон, потом топот босых ног по крыльцу, и в комнату ворвался незнакомый пацан лет одиннадцати.

— Едут! Тёть Зин! Едут! — завопил он с

порога.

Глава 24

— Ванька, а ну, цыц, чего орешь, — строго шикнула на пацана Степанида Михайловна.

— Серега… он велел… а я… так едут же ж, тёть Зин! — переводя дух, пытался объяснить парень.

— Да кто едет-то? — уточнил я.

— Так скорая же ж! — покосился на меня мальчишка, а в глазах прямо-таки читался вопрос: чего тут непонятного. Же ж.

— Сюда едет? — я продолжил выуживать информацию.

— Так нет же ж. Сначала к бабе Маше, а потом уж сюда… Тёть Зин… — пацан нервно заплясал на пороге, перебирая босыми ногами. — Так это… чего Серёге-то сказать? Едут же ж… Здрасте, дядь Вась. Здрасте, тёть Стеш, — пацан внезапно вспомнил о приличиях, покосился на меня, нахмурился, соображая, кто я такой и как меня зовут. Не вспомнил и выкрутился по-простому. — Здрасте, дядя.

— Здравствуй, Иван. Сергей Беспалов просил предупредить Зинаиду Михайловну, когда скорая помощь приедет? — сформулировал я утонение.

— Ну да, — кивнул пацан, шмыгнул носом, подтянул штаны и тут же возмутился. — Ну так нет же ж… Они только в село въехали… я за околицей караулил… Увидел и помчался… И вот… едут же ж, тёть Зин, — как-то прям жалобно пискнул парнишка, не сводя с Зинаиды глаз.

— Так, Василий Дмитриевич, вы остаётесь тут, — фельдшерица вернула Митрича в горизонтальное положение.

Услышав про скорую, дядь Вася снова разволновался, попытался подняться, чтобы бежать домой.

— Егор Александрович, — строгим тоном обратилась ко мне Зиночка. — Проследите, пожалуйста, чтобы пациент… — докторша выделила слова «пациент» голосом. — Никуда не сбежал. Марию Фёдоровну заберут в больницу, я прослежу.

— Так, Михална, — снова заволновался Митрич. — Сопроводить надо! Куда она одна? Вещи собрать, опять же кружку с ложкой… — дядь Вася попытался встать с кровати, но был остановлен тяжёлой рукой медицины в лице Зинаиды.

— Вы остаётесь в кровати! — отчеканила фельдшерица, поднимаясь со стула. — Егор Александрович, вы не против? — настала очередь Зины переживать. Девушка вдруг сообразила, что распоряжается совершенно посторонней кроватью, а Митрич не дома, в гостях.

— Не против, не волнуйтесь, — успокаивающе улыбнулся я.

— Главное, продержите его до приезда скорой, — попросила Зиночка. — А там Василия Дмитриевича или тоже заберут, или я его домой перевезу на мотороллере. Ну, или дядь Коля, это как успеем, — докторша посмотрела на Степаниду, женщины кивнули друг другу, и Зина торопливо пошла на выход.

— Куда? — возмутился Митрич в спину фельдшерице. — Ни в какую больничку я не поеду! Ишь, чего удумала! Хозяйство у нас! Внука я на кого оставлю? Ты, Михална, даже не думай. Слышишь?

Зинаида резко обернулась и посмотрела на дядь Васю так выразительно, что мне сразу вспомнился знаменитый советский заяц из мультфильма «Ну, погоди!» и его фраза: «Слышу, слышу!» Митрич насупился и отвернулся к стене. «Нету у тебя шансов Митрич, против такой силы — нету», — посочувствовал я про себя.

Вскоре за окном раздалось характерное тарахтение мотора, прощальный сигнал, и всё стихло. Мы остались вчетвером и тут же, не сговариваясь, уставились на Ваньку. Мальчишка переступил с ноги на ногу, снова шмыгнул носом, покосился на Василия Дмитриевича, на Степаниду, которая глядела на пацана, сурово поджав губы. Но у соседки не было шансов прочить парню воспитательную лекцию, уж не знаю, по какому поводу.

Шустрый посыльный широко улыбнулся, протарахтел:

— Не болейте, дядь Вася. До свидания, баб Стеш. И вам до свидания. Я побёг… Там это… Серёга… сказать надо! — и, не дожидаясь ответных реплик, слинял за занавеску, которая прикрывала вход в комнату, громко скатился со ступенек и промчался мимо окна. Через пару секунд дзенькнул звонок велосипеда и снова наступила благословенная тишина.