Учитель под прикрытием.

- Раз в седмицу, - я стал загибать пальцы. – Шесть раз – шесть седмиц или даже чуть больше, если, как говоришь, тебя приглашали не на каждую… встречу. Мастер Горбжещ не показывался на рабочем месте уже три седмицы. То есть, на лекции он не ходит, а «вечеринки» посещает? Так, что ли?

Динка задумалась.

- Выходит, так, - медленно произнесла она. – Но что это значит?

- А бес его знает, - отмахнулся, но зарубку в памяти сделал. Значит, этот идейный вдохновитель не один. Их двое точно – мастер Горбжещ и тот, кто накладывал на девушку чары подчинения. Тот, у кого преподаватель пентаграммостроения просто-напросто на подхвате.

- Так, а кого ты еще помнишь и можешь назвать?

- Ной Гусиньский, - без запинки произнесла Динка. – Он Торвальда принимал в… общество. А Торвальд – нас. Он за меня поручился, а я – за Измора.

- Почему?

- Ну… это же так интересно! У нас своя тайна, представляете? И мне хотелось, чтобы Измор тоже был с нами. А то нечестно – мы знаем, а он – нет…

- Понятно. И как проходило это все… собрание?

Динка добросовестно начала рассказ, и понемногу картина стала проясняться.

Итак, группа действительно существовала. Сколько в нее входило народа – сказать девушка не могла – иногда на вечеринки приходило всего пять-шесть человек, иногда полтора-два десятка. Причем это порой были совсем другие люди. Вполне возможно, что кого-то она вообще никогда не встречала. Обязательно присутствовал кто-то из старших – либо мастер Горбжещ, либо «тот». Несколько раз приходил мастер Кунц. Два раза, если точнее. Один раз это было, когда принимали Торвальда – он рассказал друзьям потом, когда их тоже приняли в группу – и второй раз на последней вечеринке.

На этих вечеринках обычно обсуждали создавшееся положение. Мир катится к пропасти, но не замечает этого. Появляются знамения близкого конца мира, но людям все равно. Они живут, как ни в чем не бывало. И даже сильные мира сего показывают преступную слепоту. Причем не только люди, но и маги. Хотя какие остались маги в наше время? Их задавила Инквизиция, уничтожив самых талантливых. Остались жалкие подражатели. Настоящего дара нет ни у кого… кроме них, собравшихся.

- Вам так и говорили?

- Да. Так. Мы – избранные. Нас призвали, чтобы в нужный срок мы встали и вышли на передний край борьбы…

- С кем или против кого?

- Точно не знаю. С враждебными силами, я думаю…

- И вас… тренировали?

- Да.

- Готовили, значит, борцов за светлое будущее человечества… А что с серией краж золота и драгоценностей? И с убийством собак? И история с «чистым» местом для кладбища? А ведь там, на бывше-чистом месте, совершилось не просто убийство. Это был обряд черной магии. Он не только осквернил землю, но и позволил призвать такие силы, заполучить такое оружие…

- Я не знаю, - вздохнула Динка. – То есть, про убийство на кладбище… я не думала, для чего все это…

- Или не хотела думать. Дина, ты же ведунья. Ты должна чувствовать такие вещи! Понимать, что все не так-то просто!

Девушка шмыгнула носом, понурившись. Она об этом просто не думала. Не хотела думать, уверенная, что так надо.

- А кражи и убийства собак – это… ну… испытание. Есть ли в тебе силы, можешь ли ты быть полезен для нашего дела…

- О как! И ты тоже проходила испытание? Что тебя заставляли делать? Собак убивать?

- Нет. Я…колодец отравила.

- Где? На какой улице?

- Не на улице. В Проезжем переулке. На углу с Овражным проездом…

Я перевел дух. Трупик младенца нерадивая мать утопила в другом месте. Динка не причастна хотя бы к этому.

- Колодец – это серьезно, между прочим. За это, конечно, костер не полагается, но только в том случае, если никто не умер, и другие колодцы ты не травила… по собственной инициативе. Тебе ведь это приказали? А ты послушалась?

- Приказали, - понятливо кивнула Динка. – Послушалась.

- Вот на этом и стой. Мол, ты действовала под принуждением, но не знаешь, кто тебя к этому принудил. Дескать, ты под заклятьем и за свои действия не отвечаешь. Когда тебя будут допрашивать в понедельник…

- Что? – взвизгнула девушка. – Допрашивать? Но…