Учитель под прикрытием.

- Знаю, девочка, - я слегка сжал ее плечи, успокаивая, - это немного не то, что я обещал, но дай и мне чуть-чуть времени. Я и так тебе уже помогаю. Помоги и ты. Мне действительно надо несколько лишних часов. Сегодня шесток. Ты беседовала с исповедником, на тебя снизошла благодать и ты до заката будешь тут молиться Прове-справедливому и Ладе-Утешительнице о том, чтобы даровали тебе прощение и милосердие. По закону, тебя не тронут сегодня и пальцем. Завтра – неделя, последний день седмицы. Пытки и допросы в этот день запрещены законом. Я даже скажу больше, - понизил голос, чтобы Динка прониклась значимостью момента, - этого никто не знает, но инквизиторы изучают законы… Так вот – неделя объявляется Днем Милосердия. Не только пытки – аресты и допросы в этот день запрещены, потому как именно на неделю приходится большинство праздников. И омрачать седьмой день седмицы такой грязной работой… Между прочим, при допросах ведьмам часто задают вопрос – не народила ли ты порчу, не проводила ли обрядов именно на седмице. И, кстати, большинство шабашей попадает именно на шесток. Минует полночь – вот тебе седмица, вот тебе обряды в запрещенный для колдовства день! Поняла?

Она опять кивнула, но, по выражению лица девушки я понял, что понимать-то Динка понимает, но верить – верит с трудом. Что поделаешь. Законотворчество в Колледже Некромагии не преподают. Даже на истории все эти законы упоминают на последнем курсе коротко и вскользь. Дескать, нечего нагружать молодые умы, готовящиеся к защите диплома, еще и такой бесполезной информацией. Второкурсница Динка тем более не могла о них ничего знать.

- В общем, так, - продолжил после паузы. – Только в понедельник тебя поведут на допрос. Первый допрос. Твои… женские дела тебе помогли. И твой первый допрос без пыток только будет в понедельник. Тебе только их покажут…

- Уже, - перебила меня Динка.

- Что – «уже»?

- Показывали. Уже. Вчера.

Бес. Пра Тимек нарушил закон. Он не должен был так поступать. Но, видимо, решил, что нечего время терять. Но если допроса, как такового, не было, то… это ведь как бы не считается?

- Так ему и скажи в понедельник. Мол, из-за моих женских недомоганий допроса настоящего не было. И только сейчас он и должен быть. Ясно? Тяни время. Будут о чем-то спрашивать – говори, как я учил. Что была под заклятьем, что и хотела б сознаться и помочь следствию, но чужая магия не дает говорить. Можешь намекнуть, что этот тип, накладывавший на тебя чары, опаснее, чем ты, раз ты, сильная ведьма, не можешь это заклятье преодолеть. Это – самый опасный враг, его надо ловить, и ты осознаешь опасность и рада помочь, но…

- Поняла. Но он меня заколдовал. Но, - Динка задумалась, - а разве это правда? Разве есть такой… сильный колдун, который…

- Есть. Увы, девочка, он есть. И это кто-то из ваших учителей.

Она побледнела так, что это было заметно даже в полумраке исповедальни:

- Не может этого быть!

Я понимал ее замешательство, но косвенные улики указывали на это. Ни один аспирант или лаборант, не говоря уже о студентах, не мог бы так качественно подчинить себе столько народа. Мне известны трое, если не четверо зачарованных, причем один человек покончил с собой, а другого вынудили послать на смерть товарища… на это нужна немалая сила и какой-никакой опыт! И сколько их еще на самом деле? Кроме того, преподаватели властны над умами и душами своих учеников. В прошлом уже имелось тому доказательство, когда ученики какого-нибудь мага шли на смерть за своего учителя. На лекциях по истории магии нам приводили такие примеры. И до сих пор на допросах задают такой вопрос: «Не передавал ли ты своих знаний другим?» - ибо считается, что только дипломированные учителя имеют право это делать. И не абы где и абы как, а только в Колледже Некромагии. Чтобы, так сказать, контролировать численность и уровень развития нынешних магов.

Я споткнулся в своих рассуждениях. Где-то промелькнула зацепка, но где? Присутствие Динки не давало сосредоточиться.

- Увы. Я не просто так появился в Колледже.

- Вы на задании?

- Да. Но я до сих пор не испытываю от этого восторга. Пойми, девочка, это и мои учителя тоже. Они… без них я бы не был тем, кто сейчас есть. Я должен… просто обязан их защищать. Учитель – это… а, не мне тебе объяснять. Твой приемный отец, мэтр Куббик, разве он не был твоим первым учителем? Представь, что тебе надо предать отца!

Девушка оцепенела. Поняла.

А потом порывисто бросилась мне на шею:

- Вы – мой учитель. Я вас никогда не предам!

Стоило некоторого труда договориться с девушкой, как ей себя вести и что говорить. Но понедельник и часть вторника мы выторговали. Конечно, пра Тимек может наплевать на процедуру дознания и провести еще один допрос именно во вторник вместо середы, но все равно лишние несколько часов он отнять у нас не в состоянии. А ведь бывает, что все решают минуты! Минут и в остатке шестока более, чем достаточно. По крайней мере, я попытаюсь сосредоточиться и понять, что именно проскользнуло в моих рассуждениях такого, на что стоило обратить внимание.