Удары жизни (ЛП)

Он собирает простыню и бросает ее в корзину грязного белья, затем открывает дверь чулана и исчезает. Через секунду парень возвращается с новой стопкой белья.

— Ты можешь спрятать свои когти, Котенок. Я не собираюсь причинять тебе боль.

Я выпрямляю спину.

— Не понимаю, о чем ты.

— Прибереги его, — говорит он, раскладывая простыню на матрасе. — Я видел газовый баллончик в твоем кошельке и знаю, что ты его вытащила. — Он тянет ткань за угол и смотрит на меня. — Ты не настолько незаметна, как тебе кажется. Теперь иди сюда и поправь края.

Неохотно ставлю баллончик на тумбочку и расправляю простыню по углам матраса.

— Знаешь, я ведь могу быть убийцей.

Его ямочки вновь появляются на щеках.

— Думаю, я могу справиться с тебе подобными.

Черт, вероятно, он может справиться и с самим гризли.

— Ну, я могу украсть что-нибудь. Ты проснешься утром и обнаружишь, что все твое барахло исчезло.

Он смотрит на меня милым, слегка хмурым взглядом и с полуулыбкой говорит:

— Ты же не сделаешь этого?

Я кусаю губу, пытаясь подавить улыбку, но безуспешно.

— Ну что ж, ладно. Но только потому, что ты так любезно спросил. В противном случае, я бы обчистила тебя.

Улыбаясь, он качает головой.

— Тебя слишком много. Что же я буду делать с таким фейерверком, как ты?

Жар приливает к щекам, когда я смотрю вниз на простыню. Я не знаю, как реагировать на это. Смех заставляет мой живот напрячься и делает мои колени неустойчивыми. Я привыкла к менее тактичным парням, которые называют меня «детка» и обещают положить весь мир к моим ногам. Мы знаем, что эти обещания так же глубоки, как рюмка водки: нелепые и пустые, и я знаю, как вести себя с ними, поэтому они безвредны. А поведение Деклана — это обещание того, что что-то несомненно произойдет, и у меня нет сомнений, что он добьется своего.

Я провожу пальцем по вышитым узорам на простыне. Различные оттенки серого превосходно сочетаются с черной кожаной спинкой кровати.

— Тебе не следует отдавать мне свою кровать, — бормочу я. — Мне будет хорошо и на диване.

Простыня взлетает, когда Деклан подбрасывает ее, расстилая над кроватью.

— Я не позволю тебе спать на диване. Я – не полная задница.

Его глаза ненадолго встречаются с моими прежде, чем он хватает сложенное серое одеяло у подножия кровати.

Это одно из тех плисовых, супермягких одеял из микрофибры, при виде которого я едва могу сдержать свой восторг, когда Деклан расстилает его. Я кусаю губу, глядя с нетерпением на гигантскую кровать и одеяло, когда чувство вины охватывает меня из-за переезда Деклана из своей постели на диван.

— Тебе, действительно, нет необходимости делать это. Честно, диван очень даже подойдет.

— Я – твой босс, и ты должна делать то, что я говорю, а я говорю тебе, что ты спишь здесь. Так что выполняй это.

Мой рот дергается в улыбке, соответствуя той, что носит он. Откуда взялся этот капризный и задумчивый парень?

— Спасибо… Будет здорово растянуться на настоящей постели.

Его быстро появившаяся улыбка исчезает, пока он сердито смотрит на меня по другую сторону кровати.

— Я все еще не могу поверить, что ты спала в машине. Ты хоть понимаешь, насколько это опасно? Не говоря уже о безрассудстве и глупости.

Внутри меня, как торнадо, проносится возмущение, поднимая на своем пути боль и унижение, которые разрушают все внутри меня, не находя выхода наружу. Что ж, я позволю им выбраться.

— Это должно быть прекрасно никогда не беспокоиться о поиске безопасного места на ночь, где шансы быть изнасилованной или убитой не равны нулю, просто немного менее вероятны. И это должно быть превосходно никогда не выбирать между едой и стиркой белья, потому что ты не можешь позволить себе оба варианта.

Деклан бледнеет, но я продолжаю, практически выплевывая яд, когда добавляю:

— Вещи, которые ты принимаешь как само собой разумеющиеся это то, ради чего я могла бы убить, так что не смей стоять там и судить меня, когда ты ничего не знаешь обо мне или о выборе, что мне приходится делать.

Деклан выглядит больным.

-Ты права. Ты абсолютно права. Саванна… Мне очень жаль.

Жалость. Боже, я ненавижу этот взгляд. Деклан может взять свое сочувствие и засунуть себе в задницу. Я не нуждаюсь в ней и не хочу ее.

— Я смогла выжить и без этого, так что пошел ты куда подальше.

Мои гневные слова повисают в пространстве между нами пока текут секунды. Его молчание делает их еще более резкими.

Я оборачиваю руки вокруг себя, потому что нуждаюсь в физическом барьере. Понимаю, что сказала слишком много и, внезапно, хочу взять свои слова назад. Эмоциональные вспышки, как эти, ранее были не свойственны мне. Я хороша в том, что могу все контролировать и подавлять внутри себя, и понятия не имею, какого черта сейчас было, откуда это взялось.

— Не надо, — я смотрю на него, сжимая челюсть и смущаясь от непрошеных слез, которые начинают резать мне глаза. Я ненавижу эту природную склонность моего тела начинать плакать, когда я выхожу из себя. Почему так происходит, если слезы все равно ничего не решают? — Не смотри на меня, как на сломанную маленькую куклу, которую нужно починить. Я ненавижу этот взгляд.