Удары жизни (ЛП)

И если я пойду туда и открою ответный огонь, то, вероятно, уже не останется выживших, к тому времени, как мы закончим. Мне просто нужно перевести дыхание и уйти. Поговорю с ней, когда немного поумерю пыл. Мы оба на взводе, и если я буду пробиваться к ней с гневом и болью, то это только больше обострит обстановку от плохой до красного уровня опасности.

Я знаю все это, но мое чутье все еще подсказывает мне не уходить. Оно говорит мне, что я должен бороться за то, что я хочу.

Я в аду безумия, и ненавижу, но все еще хочу ее. Черт побери, да. Я хочу ее больше, чем когда-либо кого-то желал.

— Блядь, — ругаюсь я, отстраняясь от ее двери. Я следую по коридору, дергая себя за волосы, чтобы не ударить кулаком стену, и в это время в моем кармане вибрирует телефон.

Я рассеянно вытаскиваю его и смотрю на экран, видя сообщение от Блейка. Проводя своим большим пальцем по экрану, я читаю: «Собираюсь в «У Пэдди» сегодня. Ты как?»

Я поворачиваюсь на дверь Саванны, думая, что было бы неплохо выйти из дома ненадолго. Я не смогу еще больше все разрушить, если не буду здесь… верно?

***

Звук воды заставляет меня открыть заспанные глаза, и как только я делаю это, тут же жалею об этом. Стоная, я прикрываю их снова.

Святое дерьмо, это солнце прямо у меня в комнате? Почему здесь так чертовски ярко? И почему от него мои глазные яблоки чувствуются так, словно их выковыряли ржавыми ложками и поставили на место?

Убийственно болит голова. В моем рту суше, чем в Сахаре. Вдобавок к чувству стыда и сожаления я чувствую что-то липкое на моей коже и, очевидно, что я сделал что-то глупое прошлой ночью. Знаете, помимо того, что я в хлам набрался виски.

Когда я поднимаю свои веки, то вижу старую спальню в доме своих бабушки и дедушки. Она такая же, как и тогда, когда я покинул этот дом, хоть дом и принадлежит сейчас Блейку. Вообще-то меня это не удивляет. Что еще ему делать с запасной спальней, кроме собирания в ней пыли?

У меня булькает в мозгу, безусловно, может быть галлоном Wild Turkey (прим. название виски), когда я медленно сажусь. Боль рикошетом отдает в моей голове, заставляя меня сжать переносицу носа, и я моргаю, пытаясь сфокусироваться на различных плакатах, застилающих каждый дюйм стены.

В то время, когда я понимаю, что я голый, я также понимаю, что звук льющейся воды исходит из ванной, которая соединяет мою прежнюю комнату со старой комнатой Блейка. Вытянув свою шею, я вижу, как полуголая девушка чистит зубы, на которой нет ничего, кроме нижнего белья. Моя кровь холодеет, и я смотрю на нее, замерев от страха, пока она не замечает, что я наблюдаю, и улыбается вблизи своей зубной щетки.

— С добрым утром, солнышко.

Ее глаза бродят по мне оценивающе, и я подтягиваю плед выше своей талии.

Я этого не делал. Святая Матерь Божья, пожалуйста, скажи мне, что я не делал этого.

У меня сворачивает желудок, но это не из-за выпивки. Я напрягаюсь, фильтруя туманные воспоминания о прошлой ночи, но не припоминаю секса.

Тогда почему полуголая цыпочка выглядит такой знакомой?

Страх прокатывается по моему позвоночнику. Освобождаясь от паутины сна, я десятки раз изо всех сил пытаюсь вспомнить прошлую ночь. Я вспоминаю встречу с Блейком в «У Пэдди» и …

Брюнетка, что сейчас в ванной, была там. Она подошла ко мне, когда я был вдрызг пьяный. Раньше она бы устроила меня со своей обтягивающей, ничего не скрывающей одеждой и превосходным макияжем, но я не был этим заинтересован. Я помню, как думал, что губы этой девушки не будут столь мягкими, как у Саванны, и не будет так сладко слышать свое имя, пока я внутри нее. Почувствовать себя хорошо — во время секса всегда так — но я не хочу просто «хорошо», не тогда, когда у меня есть рай, который ждет меня дома.

Злюсь я ли нет, Саванна остается моей, и я бы не... я имею в виду, что не думаю, что я ….

О, Господи. Этого не могло случиться.

Безумное чувство страха наполняет меня, когда я понимаю, между мной и Саванной действительно все кончено. Все умерло, и я единственный, кто забил последний гвоздь в гроб.

Я медленно моргаю, когда все кажется таким нереальным. Чувствую, будто бомба взорвалась у меня в груди, я пытаюсь собрать кусочки воедино, стараясь дышать через боль.

Я сплю. Это должно быть какой-то кошмарный сон.

Как только я начинаю учащенно дышать, девушка выключает воду и делает шаг в мою комнату, вытирая рот тыльной стороной руки.

— Прости, если разбудила тебя. Блейк сказал, что я могу воспользоваться твоей ванной.

Я поднимаю на нее взгляд с широко открытыми глазами.

— Блейк сказал это?

Хмурясь, она кидает быстрый взгляд на открытую дверь моей спальни, затем в пустой коридор. Выглядит почти так, будто она боится, что я не верю ей.

— Да…

— Так ты подцепила Блейка прошлой ночью.

Не меня.

Ее брови сходятся вместе от моего выражения лица, и я могу сказать, что мы оба думаем об одном и том же: «Как можно было столько пить прошлой ночью?»

— Что-то типа того, — говорит она.

О, Господи, спасибо.