Удержать любой ценой

— Думаю, бракосочетание состоится, шейх? Мне уведомить об этом ваш персонал? — нарочито вежливо осведомился он.

— Да, пожалуйста, — раздраженно бросил Зейн. В этот момент он ненавидел себя за слабость и невозможность контролировать ситуацию.

— Мисс Кристенсен, полагаю? — спросил Картер, проходя мимо.

Амалия кивнула.

— Задайте ему перца. — С этими словами Бенджамин Картер удалился.

Тишина была оглушительной. Несколько секунд они сверлили друг друга горящими взглядами. Шейху не раз приходилось сталкиваться с критическими ситуациями в политике и финансах, порой он держал в руках жизни тысяч людей, но сейчас на кону его будущее.

— Амалия… — начал он.

— Ты сказал, что подождешь пару месяцев. Но не прошло и месяца со времени моего отъезда, как ты назначил дату… Боже мой, это тот день, в который мы пообещали народу пожениться. Я просто… — Дрожащей рукой она заправила за ухо выбившийся локон. Только сейчас Зейн заметил, что она постриглась. Это был удар ниже пояса. Он понял, что она обрезала волосы ему в отместку. Он обожал наматывать длинные локоны на пальцы, чувствовать их шелковистость на своей коже. Теперь короткие кудри обрамляли ее тонкое лицо, делая ее похожей на сказочного эльфа. Зейн хотел было высказать недовольство, но вовремя прикусил язык. Он хотел примирения, а не постоянных стычек с любимой по пустякам. У них и без того будет достаточно поводов для конфликтов.

И тем не менее он не сдержался.

— Ты обрезала волосы, — обвиняющим тоном начал он.

Амалия провела рукой по волосам и вызывающе сказала:

— Мне захотелось чего-то другого, того, что не заставляло бы меня думать о тебе каждый день.

Еще один удар под дых. Он с шумом втянул в себя воздух.

— И это было так же легко, как отрезать волосы?

Амалия лишь пожала в ответ плечами. Неожиданно ярость стихла, уступив место интуиции. Зейн вспомнил, что она совершала такие поступки, когда не хотела открывать всю правду.

Она здесь, напомнил себе Зейн. Она ворвалась к нему подобно урагану, узнав о предстоящей свадьбе. Именно на это он и рассчитывал.

— Где ты…

— Я здесь не затем, чтобы ты устраивал мне допрос или изводил меня подозрениями.

Почему он считал, что легко справится с поставленной задачей? У него совсем не было опыта говорить о своих чувствах. Да он и не испытывал ничего подобного в отношении других женщин. Амалия всегда и все превращает в борьбу.

— Хорошо, зачем тогда ты здесь?

— Я пришла объясниться.

— А где ты была весь этот месяц? — Вопрос вырвался у него помимо воли. Зейна мучила ревность.

— С… — снова это проклятое пожимание плечами, — не имеет значения. Я должна была прийти, потому что…

— У Аслама снова неприятности?

— Прекрати перебивать меня, я не твоя штатная сотрудница. Мне и без того тяжко, — пробормотала она.

Только сейчас он заметил темные круги под глазами и заострившиеся черты лица.

— Мне просто было любопытно узнать про Аслама. Я хотел понаблюдать за ним, но мои сотрудники не могли установить его местонахождение.

Она недоверчиво уставилась на него, не ожидая, что судьба ее брата могла его интересовать. Это неверие разозлило Зейна.

— Неужели в это так трудно поверить?

— Да, то есть нет, — растерянно ответила она. — У него все хорошо. Урок пошел ему на пользу, ты оказался прав. Время, проведенное в тюрьме, позволило ему понять, что он разрушит себя, если продолжит так жить. Он подумывает о возобновлении учебы в колледже.

— Рад это слышать. Скорее из-за тебя. Я знаю, как ты его любишь.

Ее глаза затуманились слезами.

— Да, но иногда одной любви недостаточно, не так ли? Я выяснила, что отец любил мою мать так же сильно, как и она его, но у них не сложилось.

— Ты встретилась с ним?

Она кивнула, смахнув скатившуюся по щеке слезинку.

— Аслам не позволил мне уехать. И сам отказался ехать со мной. Он повторял, что мое место здесь, в Синтаре, с…

— И он абсолютно прав. — Заявление Зейна прозвучало как удар молотка, выносящего вердикт судьи.

— Когда отец узнал об освобождении Аслама, он пришел к нам в отель. Я поняла, что не могу оставаться трусихой до конца жизни. Настал момент встретиться с ним лицом к лицу.

— Ты последняя женщина на Земле, которую можно обвинить в трусости, Амалия.

Она стала бледной как полотно.

— Неужели так трудно поверить, что я хорошо о тебе думаю, Амалия?

— Разве важно, что ты считаешь меня умной, сильной, красивой, Зейн? Ты ведь выбрал…

Она не смогла договорить. Воцарилось тягостное молчание. Зейн едва сдерживал эмоции.

Амалия сидела опустив плечи, поникшая, как цветок без воды. Он вдруг понял, чего ей стоило прийти сюда сегодня, чтобы увидеть женщину, которую он выбрал в жены.

Увидев Амалию такой ранимой и печальной, Зейн растерял все высокомерие, гордость и самоуважение. Она сделала шаг навстречу, а он только и делает, что смущает и унижает ее. Любовь, похоже, сродни американским горкам, когда восторг сменяется отчаянием.

— Здесь сегодня нет невесты.

Амалия нахмурилась. Зейн заметил, что она задрожала всем телом.