Удивительные путешествия по реке времени

В далёком 1239 году на одном из утёсов берега реки Люнды в белом льняном шатре106 с открытым пологом107 сидел царь Золотой Орды108 хан Батый, сын хана Джучи109 и внук самого Чингисхана110. Он смотрел вдаль, вдыхал ноздрями расплющенными от одной скулы до другой напоённый запахом сирени воздух. Взгляд его узких, черных, как горные расщелины, широко посаженных глаза был устремлён на лежащий в долине реки город. Город казался необычным. Земляной оборонительный вал был невысок и поэтому городок просматривался как на ладони. Чистенькие побелённые домики, огороженные такими же чистенькими палисадниками с кустами сирени и чубушника111, маленькие и такие же беленькие церквушки со звенящими колоколами и золочёными куполами делали город похожим на искусно выпеченный праздничный пряник.

– Ну, что, Ру, сожрём эту сдобу112? – спросил хан у сидящей рядом птицы, большого сизо-черного орла. – По куску отрывать будем, пока не проглотим весь.

При этих словах орёл, до этого смотревший немигающим взглядом на город, встрепенулся и неодобрительно заклокотал.

– Ну, ну, Ру, – примирительно произнёс Батый и погладил птицу по крылу.

– Вижу, не нравятся тебе мои слова. Мне самому приглянулся городишко. Не хочется топтать его конскими копытами и забивать камнями из метательных машин.

Из подвешенного к поясу кожаного мешочка хан достал кусок сушёного мяса и на ладони поднёс его к затупленному носу Ру. Резкий стремительный клевок – и мясо исчезло в клюве орла. Батый почувствовал неуверенность клевка. Кончик клюва коснулся руки хана. Притупилось зрение Ру, не так мгновенно и точно сработали мышцы.

«Сколько лет птице? – подумал Батый. – Вырастил и натаскал орла на звериную охоту ещё мой дед Чингисхан. Когда Ру принёс деду первую лису, Великий Монгол был ещё очень молод. Теперь, вот уже двенадцать лет как его нет. А ты всё паришь, всё охотишься! Только дожив до седых перьев, жалостливым стал. Почему, Ру? Разве жизнь стала цениться дороже? Нет, Ру, – Батый покачал головой, – жизнь человека не стоит ничего. Только власть над ним стоит многого. И я буду властелином всего мира, чтобы мне это не стоило…»

Ру, поджав лапы и втянув стремительную кривоклювую голову, скосил взгляд на человека. Тоскливый взгляд уставшей, загнанной птицы.

Хан встал и в задумчивости пошёл бродить по шатру, затем легонько, едва слышно стукнул ладонью о ладонь. Сею же секунду в шатёр вбежал и рухнул у ног хана воин, припав лбом к земляному полу.

– Как зовётся город у реки и как он богат? – спросил Батый не глядя на воина.

– Несметно богат, Чингизид113! Зовётся Малый Китеж.

– Есть и большой?! – удивлённо спросил хан.

– Есть, Чингизид, на озере Светлояр стоит Большой град Китеж, он тоже несметно богат.

– Пошли гонца в Малый Китеж. Скажи, чтобы баб и детей привели в полон114, а мужикам, я так и быть, разрешаю убраться восвояси. Пусть бегут, поспешая, чтобы пятки мелькали. Город мне нужен целым. Войско своё размещу на постой, пусть отдохнут в тени от степной кочевой жизни. В баньках попарятся, а то завшивели совсем…

Воин, не вставая с колен и не отрывая лба от земли, поспешно выполз из шатра.

Прошло немного времени, и на светлой стене шатра опять появилась тень полусогнутого человека.

– Говори! – сурово сказал хан тени гонца.

– Пришёл посланец из малого Китежа, Чингизид…

– Знаю, что пришёл! – оборвал говорящего хан. – Что ответили?

– Мужики сказали: «Когда нас не будет, возьмёшь все».115

– Что добавили? – сморщившись, будто от зубной боли спросил хан.

– «Лучше нам смертию славу вечную добыть, нежели во власти поганых быть»116. – звенящим от страха голосом промолвила тень гонца.

– Урагша117! – воскликнул хан и выкинул в сторону Малого Китежа руку с вытянутым указательным пальцем. – Урагша!

Тень гонца мелькнула по льняной стенке шатра и исчезла, а следом за ней в воздухе зазвенел боевой клич:

– Хурра118

! Хурра! Хурра!

Топот конских копыт запутал в тугой пыльный клубок запахи и звуки народившейся утренней зари.

Ру пристально посмотрел в узкие, беспощадные глаза хозяина. Хан Батый не отвёл взгляда:

– Отчего, Ру, даже их дети умирают с широко открытыми глазами, глядя в синее небо? А мои воины никогда не поднимают на меня свой взор! Отчего в их глазах отражаются облака, а в глазах моих воинов только придорожные камни?

Батый вдруг увидел в глазах старого орла ненависть, и наконец, отвёл взгляд:

– Я знаю, тебе не нравится запах человеческой крови. Ты никогда не был падальщиком119. Ты гордая птица! Но, Ру, как я завоюю всю Вселенную, если буду растить свою жалость? Мой дед никогда бы не понял меня. В шестнадцать лет я уже был прекрасным наездником, метко стрелял из лука на полном скаку, умело рубился саблей, владел копьём. Уже тогда я умел повелевать людьми. Нет, Ру, чтобы завоевать мир, я должен убить свою жалость!

Хан Батый протянул руку, чтобы в очередной раз погладить орла, но тот встрепенулся, расправил крылья и вылетел из шатра чингизида.

– Ру! – Батый вскочил и бросился вслед за птицей. – Ру, не бросай меня! Только с тобой я могу говорить, как с равным!