Удовольствие

Чертыхнувшись от мужчины, Анжелика нарочито небрежно бросила нитку на стол и сцепила руки на груди, всей позой выражая хладнокровие и нетерпеливость.

— Что скрывает от меня мой муж? Тебе известно? Говори, Жиральд, потому что мне необходимо знать, с кем я живу. Пожалуйста, не лги, договорились? Я требую, наконец, правды, а не придуманных историй.

— У меня скоро операция, поэтому нет возможности и желания портить настрой обсуждением твоего мужа, — подчеркнул Жиральд, надевая очки, тем самым давая уяснить, что он не будет ничего рассказывать, принимая вид занятого доктора.

— Ты ведь обещал! — удрученно воскликнула Анжелика, получив в ответ слабую ухмылку:

— Обещал — значит скажу. Давай встретимся вечером, хорошо? Я как раз подготовлю доказательства. Согласна? Я заеду за тобой.

Игра. Она снова чувствовала, что втянута Жиральдом в странную игру, где победа неизвестна, как и поражение, без сомнений, угрожающее оставить значимый отпечаток на судьбах трех. Что задумал Жиральд? Чем обернется для Анжелики? Какая тайна упорно хранится Сандером? Три тяготивших вопроса, пошатнувших моральное равновесие девушки.

До того, как ретироваться, Анжелика скорее для мнимого спокойствия, чем для Жиральда, бросила через плечо:

— Твоей любви нет места в моей жизни.

Когда за ней захлопнулась дверь, Жиральд Ларош сел в кресло, удивленно приподняв бровь. Ох, Анжелика, опасается стать зависимой от подсказок сердца, полагая, что оно до добра не доведет. Зря, он, например, давно повиновался ему, не смея возразить и поступая по его велению. Голос сердца не ошибается, а разум, застеленный обидой, отказывается верно соображать.

Он обязательно докажет ей, как иногда надо подаваться эмоциям.

Глава четырнадцатая

ПРАВДА НА ОСТРИЕ НОЖА

Серое небо потемнело, казалось, что оно предвещало нечто ужасное, а последние лучи солнца испуганно спрятались за плывущими облаками, будто прячась или тайно наблюдая за последующими событиями.

Люди часто характеризуют подобную погоду, как скверную, хотя для кого-то она является отражением собственной души. Где нет ни света, а лишь царствующая темнота, которая сейчас готова исчезнуть, оставляя пустое пространство, блеклое и бесцветное.

И тогда появится вопрос: лучше оставаться с тьмой или вообще с ничем?

Анжелика проводила подушечкой указательного пальца по ажурному узору сиреневой шелковой скатерти, слыша, как тяжелые удары сердца отдаются гулом в ушах. Она и не представляла, как окажется сложно ждать того, когда тайна откроется. Противное беспокойство и предательская слабость давили на нее, уговаривая уйти, убежать и перестать докапываться до тех вещей, что могут больнее всего ударить.

Однако Анжелика прекрасно осознавала, что уже бесполезно скрываться от действительности. Ей необходимо прояснить моменты своей жизни и узнать, почему ложь превратилась в обыденность для нее, какую цель преследуют окружающие ее люди, обманывая и завлекая в притворный мрачный мир, где нет ничего, кроме боли и страданий.

Если Жиральд Ларош и есть тот спасательный круг, который в силах вытянуть ее из болота, наполненного отчаянием и неправдой, то она, переступив через обиды и гордость, вцепится в него. Впервые за три года Анжелика не хотела в очередной раз становиться жертвой лицемерия и подлости близких. Жизнь настолько коротка, что следует успеть запомнить каждый миг, а не тратить драгоценные минуты на тех, кто, пользуясь любовью и наивностью Лики, губит ее настоящее, лишая шанса на счастливое будущее.

— Красиво, правда? — Слегка хрипловатый голос Жиральда со слегка заметным французским акцентом, выдаваемым только в тех случаях, когда он волновался или нервничал, вторгся в размышления Лики, и та неохотно подняла голову, встречаясь с голубыми глазами, обрамленными черными ресницами. Он смотрел на нее, не отрываясь, будто понимал, что творится внутри нее, какая борьба разыгралась в душе, а спутавшиеся мысли тщетно ищут выход из трудного лабиринта. Он смотрел на нее, не моргая, словно стремился впитать в себя ее образ, растерянный, волнующийся и подавленный, чтобы больше никогда не видеть ее такой слабой.

— Наверное, — кивнула Анжелика, удивляясь, как нелепо прозвучала фраза, и снова уставилась на скатерть, стараясь оттянуть нежелательный, тем не менее нужный, разговор.

— Может, закажем кофе? — спустя несколько долгих минут предложил Жиральд, ожидая реакции девушки, и та последовала незамедлительно. Она оторвалась от бессмысленного занятия и нахмурилась:

— Мы сюда пришли не для того, чтобы, как два старых знакомых, распивать кофе и болтать о всякой ерунде, Жиральд!