Уэс и Торен (ЛП)

  Я покачал головой.

  - Ко мне никто не вышел. Я даже не знал, что операция уже закончилась, пока мама не позвонила и не выяснила номер твоей палаты, - объяснил я, сжимая его руку. Конечно, у меня было подозрение на этот счет, но я старательно гнал от себя неприятные мысли: сейчас было не время и не место об этом думать.

  - Хм, странно. Хотелось бы мне знать, почему, - задумался Уэсли, поднимая глаза к потолку. - Но сейчас ты здесь, и все остальное уже не важно, - добавил он, возвращая мне свои взгляд и улыбку.

  Неожиданно раздался вежливый стук в дверь, и в палату, приветливо улыбаясь, вошла женщина средних лет в белом халате с темными волосами, стянутыми в тугой пучок. На ее шее висел стетоскоп, а в руках она держала папку с зажимом для бумаги, прижимая ее к груди.

  - Здравствуйте, я доктор Амани, хирург Уэсли, - представилась она голосом, в котором отчетливо слышался иностранный акцент. Остановившись у входа, она поочередно посмотрела на каждого, кто находился в этой комнате, и только тогда продолжила, - Ого, да у тебя здесь и яблоку негде упасть. Ты, должно быть, очень популярный парень, - сказала женщина со смехом, демонстрируя большие белые зубы. И, положив папку на прикроватную тумбочку, взялась за стетоскоп.

  - Кхм, предполагалось, что здесь будет только семья, - тихо заметила миссис Кэрролл, складывая руки на груди и опираясь на другую ногу.

  Доктор Амани никак не отреагировала на ее слова, то ли намеренно их проигнорировав, то ли действительно не расслышав. Всунув в уши мягкие наушники, она склонила голову к плечу и обратилась к Уэсли:

  - Как ты себя чувствуешь?

  - Уставшим, - ответил он, с трудом поднимая тяжелые веки. - И немного больно.

  Следующие несколько минут доктор Амани занималась тем, что внимательно прослушивала спину и грудь Уэсли через диафрагму.

  - Можно взглянуть? - спросила она после, указывая на его правый бок, и Уэсли, откинув край одеяла, задрал больничную рубашку, позволяя ей осмотреть швы. - На сколько ты оцениваешь свою боль по шкале от одного до десяти, если десять - это самая максимальная степень?

  Уэсли сначала взглянул на меня, потом на доктора.

  - Наверное шесть. Пять или шесть.

  - Думаю, мы достанем для тебя еще обезболивающего, - сказала доктор, одергивая рубашку Уэсли. - Швы выглядят хорошо. И сама операция тоже прошла успешно. А это значит, что ты в скором времени сможешь вернуться к нормальной жизни, - констатировала она с дружелюбной улыбкой. - Лейкопластырь можно будет снять уже через несколько дней, но тебе все равно придется хорошенько присматривать за правым боком. Возможно, кроме боли в боку появится еще и боль в плече. Но в целом все отлично. Через две недели покажешься мне снова, а пока никакой работы, никакого вождения, никаких тяжестей и других нагрузок. Я также выпишу тебе парочку обезболивающих. В первые два дня обязателен постельный режим, ты будешь быстро уставать и постоянно хотеть спать. Это нормально. Но, запомни, на живот ложиться запрещено, только на спину. В крайнем случае на левый бок. Если ты будешь делать все так, как я сказала, то за ближайшие две недели твой молодой организм быстро придет в норму. - Взяв папку, доктор Амани сделала в бумагах пару пометок. - Вопросы? - Уэсли посмотрел на меня, а затем покачал головой. - Хорошо, тогда я пришлю медсестру с обезболивающим. Если ты будешь чувствовать себя достаточно хорошо, то уже сегодня вечером сможешь вернуться домой.

  Улыбнувшись, Уэсли кивнул.

  - Большое вам спасибо, доктор, - сказал он тихо и искренне.

  Доктор Амани доброжелательно улыбнулась, убирая ручку в нагрудный карман.

  - К твоим услугам. Береги себя и отдыхай, - сказала она на прощание и, все также приятно улыбаясь, покинула палату.

  Уэсли вымученно откинулся на подушку и закрыл глаза. Бледный и с темными кругами под глазами, он выглядел сильно уставшим. И при взгляде на него у меня кололо сердце, настолько сильно он сейчас отличался от обычно яркого и сильного Уэсли, которого я любил.

  Нахмурившись, он нащупал мою руку и, сжав в своих пальцах, открыл глаза, но не сразу смог сфокусироваться на своих родителях, стоявших у подножия кровати.

  - Что ты имела в виду, когда говорила "только семья"? - спросил он тихо.

  Метнув на меня недовольный взгляд, миссис Кэрролл покачала головой.

  - Ничего. Не беспокойся об этом, - ответила она пренебрежительным тоном, погладив ноги Уэсли под одеялом, но для него не остался незамеченным ее выпад в мою сторону: его захват на моей руке усилился, а глаза сузились.

  - Ты имела в виду Торена, да?

  - Милый, не волнуйся. Мы просто хотим для тебя лучшего, - сказала миссис Кэрролл, пронзая меня своим взглядом, словно ножом.

  - Он и есть самое лучшее. - Уэсли не скрывал злости в своем голосе, его до этого бледное лицо стремительно наливалось кровью. - Он был единственным человеком, которого я хотел видеть после пробуждения, а вы сделали все, чтобы его здесь не оказалось! Не могу поверить, что вы запретили доктору с ним говорить!

  - Милый, не волнуйся... - начала миссис Кэрролл, но Уэсли резко перебил ее: