Уэс и Торен

  Он был гораздо больше напуган, чем показывал, и, конечно, он не собирался плакать. Все, что ему было нужно - это молчаливая поддержка. Обняв его, я коснулся губами теплого виска и постарался ослабить его страхи шутками о том, как ему идет длинная рубашка, похожая на платье, но ни одному из нас это не помогло расслабиться.

  Пришла медсестра с лекарствами и с небольшим пластиковым стаканчиком, наполненным водой, мягко улыбнулась и сказала, что беспокоиться не о чем, потом еще раз улыбнулась и ушла. После нее пришла уже другая медсестра из отделения общей хирургии и прикатила с собой коляску. Сев в нее, Уэсли снова взял меня за руку.

  - Не волнуйся, все будет хорошо, - сказал я со слезами на лице. - Я буду ждать тебя.

  - Меня не в тюрьму забирают, - ответил Уэсли с легкой улыбкой. - Я тоже буду тебя ждать.

  - Я люблю тебя, - прошептал я и, наклонившись, нежно поцеловал его губы.

  - Я тоже тебя люблю. Не тревожься за меня, - добавил он, снова улыбаясь.

  Я проводил их с медсестрой до отделения. В небольшом зале она остановилась и указала налево.

  - Идите до конца коридора и поверните направо. Там находится зал ожидания отделения общей хирургии. И не волнуйтесь - он в надежных руках, - сказала она напоследок с теплой улыбкой.

  Придерживая одной рукой на коленях свою одежду, другой рукой Уэсли махал мне, и я смотрел на них до тех пор, пока они не свернули за угол. Тогда весь вес реальности вдруг разом оказался на моих плечах, и он был настолько тяжел, что я пошел, едва переставляя ноги.

  Зал ожидания пустовал. Я резко упал на один из стульев и обессиленно уронил голову на руки.

  Я ненавидел себя за то, что не осознавал, как Уэсли плохо, и мучительно переживал, что не заставил его пойти к доктору раньше. А еще я злился на него за то, что он пытался скрыть от меня, насколько сильна его боль.

  К несчастью, я оставил телефон дома, поэтому не мог позвонить маме и все ей рассказать, и наличных у меня с собой тоже не было. Но я должен был позвонить ей. И родителям Уэсли, чтобы сообщить о случившемся. От последней мысли у меня неприятно заныло в груди, но они имели право знать о том, что произошло.

  Потянув из бумажника кредитную карточку, я нашел взглядом телефон-автомат и, набрав старый номер Уэсли, сделал глубокий вдох.

  Я не знал, что собираюсь сказать.

  После трех гудков миссис Кэрролл взяла трубку.

  - Алло? - сказала она севшим со сна голосом.

  - Хм, алло? Миссис Кэрролл?

  - Да, - ответила она с легким раздражением, очевидно, приняв меня за продавца по телефону.

  - Хм, это Торен Грей. Уэсли...

  - Что? - переспросила она с еще большим раздражением.

  - Простите, что звоню так рано, но... мм, Уэсли сейчас в больнице. Ему...

  - Что? - перебила она снова, на сей раз испуганно.

  - Ему... ему нужна операция. У него воспаление аппендикса и...

  - Где? В какой он больнице?

  - В Университетской больнице. Его только что увезли в...

  - Я сейчас приеду, - бросила миссис Кэрролл, прежде чем повесить трубку.

  Я еще какое-то время удерживал трубку, и вместо гудков у меня в голове звучал перепуганный голос мамы Уэсли. Ее страх эхом отразился от меня, вызвав внезапное чувство вины, словно я был виноват в том, что случилось с Уэсли. Эти мысли сдавили мою грудь невидимыми тисками, не пропуская в легкие воздух.

  Постаравшись взять себя в руки, я повесил трубку. Пальцы сами собой сжались в кулаки, и слезы в который уже раз подступили к глазам. Пытаясь их сдержать, я часто заморгал, и, выдохнув, набрал мамин номер. Но стоило мне услышать ее голос, как я не выдержал и, не успев даже поздороваться, заплакал. Всхлипывая, я выслушал ее встревоженный вопрос о том, что произошло, и рассказал ей обо всем, что случилось. А потом она говорила со мной, пытаясь ободрить, пока мне не удалось хоть немного успокоиться. И напоследок пообещала скоро приехать, не слушая мои возражения и обещания перезвонить сразу же, как только Уэсли перевезут из операционной в палату.

  Попрощавшись, я вернулся на свое место и стал прислушиваться к тихому тиканью часов. Через двадцать минут в зал ожидания быстро вошли мистер и миссис Кэрролл, и, увидев их, я поспешно встал. Они же молча посмотрели на меня, а я просто не знал, что сказать, лишь нервно теребил руки, пока мистер Кэрролл не обратился ко мне с требовательным вопросом:

  - Где Уэс?

  - Он... он сейчас в операционной. - От волнения я начал заикаться.

  - Что с ним случилось?

  - Воспаление аппендицита, - объяснил я и, глядя себе под ноги, повторил слова врача, чувствуя, как кожу лица снова щекочут слезы.

  Удовлетворившись моим ответом, родители Уэсли устроились напротив в другом конце зала, и до меня долетали тихие обрывки их разговора, но я не мог разобрать ни слова.

  Опустившись обратно на стул, я свел колени вместе и ссутулился, пытаясь сжаться до микроскопических размеров. И исчезнуть.