Уэс и Торен

  - Невероятно! И до чего же отвратительно! Тор позвонил вам, прекрасно зная, что я против. Я сам сказал ему не делать этого и вот ваша благодарность? Да что с вами вообще происходит?! - громко выкрикнул он, невольно заставив меня отступить, и ударил кулаком по постели. Его лицо теперь уже сделалось ярко-красным, Уэсли глубоко и часто дышал, и, пытаясь хоть как-то его успокоить, я сжал его руку.

  - Уэсли, успокойся. Все хорошо, - попросил я шепотом.

  - Нет, это не так! Меня уже достало их несправедливое к тебе отношение!

  - Уэс, успокойся, - вмешался мистер Кэрролл, но выражение его голоса нисколько не изменилось: он оставался таким же холодным и жестким, как будто он обвинял Уэсли в том, что тот злился.

  Опустив глаза, Уэсли замолчал, и его хватка на моей руке ослабла.

  - Почему... почему бы нам не спуститься перекусить в кафе? - предложила мама в наступившей тишине, неловко улыбнувшись. - Уэсли нужно хорошенько отдохнуть, давайте дадим ему время поспать.

  И родителям Уэсли не оставалось ничего другого, кроме как согласиться, потому что он продолжал молчать и смотреть вниз, упорно игнорируя их присутствие.

  Улыбнувшись Уэсли и пожелав хорошего отдыха, мама с Алисией первыми покинули палату. Миссис Кэрролл неловко похлопала его по ноге и, ненадолго задержав на мне взгляд, следом за мужем вышла за дверь. Только тогда Уэсли оторвался от созерцания одеяла и с облегчением выдохнул, провожая их глазами. Сдавив мою руку, он снова опустил ресницы.

  - Ты всегда это делаешь, - сказал он слабо после того, как мы остались одни.

  - Делаю что? - спросил я, удивлено поднимая брови.

  - Уступаешь моим родителям, позволяя им себя третировать, но я сыт этим по горло, - хрипло ответил он исподлобья.

  - Мне просто показалось, что сейчас не самый подходящий момент для выяснения отношений, - заметил я.

  - Вряд ли этот подходящий момент когда-нибудь наступит. Но моему терпению пришел конец...

  - Уэсли, - прервал его я, крепко сжимая его руку. - Они никогда не примут меня, и я уже смирился с этим, потому что ты выбрал меня. Но я не хочу, чтобы ты обрывал со своей семьей все связи. Это для меня важно. Мы же не собираемся регулярно с ними видеться, так что до тех пор, пока ты возвращаешься ко мне, меня все устраивает, - постарался честно объяснить я, веря в каждое произнесенное слово.

  Уэсли шумно выдохнул через нос и кивнул.

  - Хорошо, ты выиграл. Но я хочу, чтобы ты знал, что я ни за что не соглашусь с их позицией. Если уж они не могут тебя принять, то пускай хотя бы оставят в покое. Почему они не способны понять, как много ты для меня значишь?

  Я наклонился и поцеловал его губы, постаравшись вложить в этот короткий поцелуй все свои чувства. И Уэсли наконец мне снова улыбнулся.

  - Как ты? - спросил я, обеспокоенный тем, что из-за вспышки гнева ему могло стать хуже.

  - А я уже и забыл, что устал, - ответил он с сонным смешком. - Как ты сам?

  - Уж определенно лучше, чем ты, - пошутил я с легкой усмешкой.

  - Но выглядишь, мягко говоря, неважно.

  - Кто бы говорил! - возмутившись, я слегка толкнул его в плечо. - Хочешь, я посижу с тобой, пока ты не заснешь? - Получив согласие, я еще раз поцеловал Уэсли и поставил стул рядом с кроватью.

  Несмотря на его отчаянные попытки сопротивляться сну, очень скоро Уэсли уже крепко спал, а я смотрел на него с улыбкой, чувствуя огромное облегчение: я был так счастлив, что с ним все хорошо, ведь мысль о возможной потере пугала меня больше всего на свете.

  Даже во сне он по-прежнему держал меня за руку, и я легонько сжал его расслабленные пальцы дважды, прошептав, как сильно его люблю. А потом не заметил, как и сам провалился в глубокий сон.

Глава 41

  В последующие дни мне довелось на собственном опыте убедиться в правдивости народной мудрости, которая гласила, что во время болезни большинство мужчин ведет себя как маленькие дети. Уэсли же своим поведением больше всего напоминал шестилетнего мальчишку, которого по каким-то причинам оставили без любимых игрушек, но обо всем по порядку.

  Он вернулся домой после операции не тем же вечером, как мы сначала планировали, а на следующее утро. И, соблюдая постельный режим, большую часть времени просто спал. Я же в это время находился рядом, читая книгу или развлекаясь складыванием пазлов, и следил за тем, чтобы он принимал обезболивающие лекарства каждые четыре часа. Ко всему прочему, у Уэсли практически полностью пропал аппетит: он мог спокойно ограничиться несколькими ложками супа или ломтиком хлеба.

  Еще до его возвращения домой я позвонил Гасу в автомастерскую, чтобы объяснить, что произошло. Когда я рассказал об операции, его голос заметно дрогнул, но потом, узнав, что Уэсли уже дома и идет на поправку, в нем явственно проступило облегчение. Гас, прекрасно зная его характер, который просто не позволит Уэсли долго валяться в постели, заверил меня, что справиться сам, и настоял на том, чтобы Уэсли ни о чем не волновался, кроме своего полнейшего выздоровления.