Угол падения

Теперь Тремито и Морган находились на другом берегу реки, неподалеку от того места, где случилось упомянутое сицилийцем ограбление броневика. И, как показалось подопытному, это не он перелетел сейчас через реку со скоростью пули, а весь огромный город сместился в пространстве относительно него и Платта. От неожиданности ноги у Аглиотти подкосились, и ему пришлось ухватиться за плечо креатора, чтобы не упасть на тротуар. А вот у Моргана это молниеносное пространственное (и, как выяснилось чуть позже, временное тоже) перемещение не вызвало приступ морской болезни. «Клетчатый» пижон держался на ногах с уверенностью бывалого матроса, привычного и не к таким М-эфирным болтанкам.

Впрочем, накатившая на Доминика дурнота прошла уже через несколько секунд. Едва он понял, что окружающий мир по-прежнему незыблем, как и реальный, то сразу отцепился от креаторского плеча и, чувствуя неловкость из-за проявленной слабости, предпочел без разговоров вернуться к прерванным воспоминаниям.

Однако теперь предаваться ностальгии стало заметно сложнее. Дело было не во внезапной смене ракурса и вызванном этим легком шоке, а из-за толп народа, что заполонили собой набережную, едва Аглиотти воскресил в памяти события того знаменательного вечера из детства. Люди сновали по тротуарам, а проезжая часть была загромождена автотранспортом – теми самыми мнущимися от ударов «консервными банками», какими в начале века являлись все автомобили, пока их обшивку не стали делать из высокопрочных, не подверженных деформации полимеров. На той стороне реки автомобильный поток плавно двигался по набережной, но на этом берегу движение было застопорено. Причина пробки находилась совсем неподалеку. Улица была перегорожена полицейскими патрулями и стоящим поперек дороги угловатым инкассаторским фургоном с вырванной задней дверью. Пронзительный вой сирен, гудки клаксонов и взволнованные крики уничтожили без остатка ту тишину, что еще совсем недавно царила над М-эфирным Чикаго.

Оказавшись в окружении плотной толпы, Доминик впал в замешательство, но креатор вновь пришел ему на помощь, дав своевременную рекомендацию:

– Не беспокойтесь, эти люди нас не замечают и не слышат, хотя мы – никакие не призраки. Я и вы – абсолютно такие же, как все, и при желании можем обратить на себя внимание. Правда, для этого нам надо проявить некоторую инициативу. – Платт легонько хлопнул по спине прошедшего мимо него пожилого мужчину, и тот обернулся. После чего недоуменно огляделся, пожал плечами и зашагал дальше. – Но если стоять на месте или неторопливо идти, ни один движущийся объект в этом мире в вас не врежется. Даже летящая пуля или несущийся навстречу автомобиль, если у того будет хотя бы немного места для маневра. Я нарочно перепрограммировал Терра Олимпия таким образом, чтобы вы не отвлекались на раздражители и могли полностью сосредоточиться на воспоминаниях… Кстати, каковы ваши ощущения от первого сеанса активной мнемореставрации?

– Нормально. А ваши? – полюбопытствовал в ответ Аглиотти, глядя, однако, не на причину массового ажиотажа – ограбленный средь бела дня броневик, – а на стоящих поблизости подростков, оживленно обсуждающих уличное происшествие.

– Неплохой дебют, – похвалил подопытного Морган. – В целом мне нравится. В этом деле – главное начать, а потом реставрация отдельных фрагментов прошлого подстегнет процесс воспоминаний. Уверен, скоро вы припомните даже те детали, какие, как вы раньше полагали, были вами основательно забыты. Принцип снежной лавины: чтобы сдвинуть с места гору, порой достаточно просто щелкнуть пальцами… Ага, смотрю, вы повстречали старых знакомых!

Платт указал тростью на заинтересовавших Доминика малолетних горожан.

– Это мои приятели, с которыми мы в тот вечер шли в кинотеатр, – пояснил Тремито. – Почти все в сборе: Джонни-Шуруп, Уго Бозельдо, Оскар Сасси, Толстый Альберто… Вот только я почему-то не вижу среди них…

– …Себя? – попробовал предугадать вопрос собеседника поэт-мусорщик. Аглиотти утвердительно кивнул. – И не пытайтесь, синьор Флибустьер, ведь вас в ваших воспоминаниях нет и быть не может. Грубо говоря, вы и есть тот самый оператор, который запечатлел на «видеокамеру» своей памяти все то, что сейчас нас окружает. А операторы, как правило, в кадр своих фильмов не попадают.