Угол падения

Саша изо всей силы пихнула Леонидова в сугроб. Сережка, оглушительно завизжав, шлепнулся туда же, вминая отчима в снежное крошево. Саша для верности подтолкнула сына, чтобы он поплотнее уселся на Алексее.

– Так его, так, пусть не говорит всякие гадости.

– Не буду больше, пустите, – взмолился Леонидов, барахтаясь в липком снегу. – Руку хоть дай.

– Ну да, я тебе – руку, а ты меня к себе в сугроб. Разве можно доверять такому коварному человеку?

– Да не трону, не трону, честное милицейское.

– Вот какой же ты все-таки вредный, Леонидов, – вздохнула Саша, подавая ему руку. – Я давно уже успокоилась, а ты так и будешь покусывать. Зудеть, зудеть, докапываться.

– Характер такой.

– Это не характер, а вредность. Как с этим делом – все давно успокоились, а тебя распирает.

– Слушай, народ-то как возле нашего коттеджа толпится, – перевел разговор Леонидов, чтобы не ввязываться в бесполезную дискуссию.

Отдаленный уголок территории санатория, где расположился их коттедж, и впрямь стал местом паломничества отдыхающих. Маленькие группки людей кружили на безопасном расстоянии от здания, пытаясь разглядеть, что же происходит в проклятом доме. Второе за трое суток убийство поразило умы и чувства местного контингента. Подумать только, в ста метрах – и такое творится! И в кино не надо ходить.

Когда Леонидовы вышли из злосчастного коттеджа и зашагали в сторону столовой, собравшиеся поблизости люди стали их разглядывать, как прилетевших на Землю марсиан.

– Леш, чего это они на нас пялятся? – не выдержала Александра.

– Подойди да спроси. Может, это мы всех порешили. Ка, ждый норовит поиграть в детектива, всем почему-то кажется, что на убийце стоит клеймо, чтобы легко было догадаться о его садистских наклонностях.

– А что, разве убийца ничем себя не выдает?

– А зачем ему это? Вот ты на кого бы сегодня подумала?

– Ну, знаешь, мне только Иванов был как-то несимпатичен.

– Вот-вот, а он-то и стал трупом. Увы, жизнь сама по себе не логична, а преступление тем более. Окружающим всегда кажется, что был какой-то другой выход для решения проблемы, кроме убийства. Однако убийца почему-то выбирает только самый радикальный.

– Ладно, Лешка, кончай со своей философией, уже пришли.

– Интересно, чем сегодня порадует меню.

Меню не порадовало. Скромная порция непонятного салата, анемичные щи, порция макарон с мясной подливкой.

– Почему это еда во всех столовых одинакова на запах, цвет и вкус? – посетовал Алексей, путешествуя ложкой в тарелке со щами.

– Принцип один: чем меньше в кастрюлю, тем больше в карман. Знаешь, какой у них штат? И всем надо.

– А если, допустим, один человек готовит, много он может себе в карман положить?

– Ты это о чем?

– Да так, вспомнил скандал покойного коммерческого директора с поварихой. Я эту даму тоже поначалу подозревал, но потом все в Валеру уперлось. Интересно, а он как на это дело смотрел?

– Ты опять?

– Извини. Знаешь, Саша, я что-то не хочу обратно в коттедж возвращаться.

– Ну и не надо.

– Давай в бильярдную, что ли, зайдем после обеда.

– А я и не знала, что ты увлекаешься бильярдом.

– Какой же мужчина не любит бильярд? И если на деле не пробовал, то наверняка втайне грезит.

– Наблюдательный ты мой. Тоже грезишь?

– Играл когда-то.

– Ну пойдем. Только не долго, а то мне скучно станет.

– А ты иди с Сережкой к игровым автоматам.

– Ладно.

Они провели в главном здании еще полтора часа. Возвращаться обратно в свой номер никому не хотелось.

«Долго еще этот Семеркин будет допрашивать народ? Пойду все-таки. Сколько же можно прятаться?» – решился наконец Алексей.

Он отыскал Сашу и Сережку и повел их в гардероб получать одежду. Как ни медленно они шли обратно, оттягивая момент возвращения, все равно тропинка привела к красному кирпичному зданию, у подъезда которого стояли милицейская машина и «скорая помощь». Алексей со вздохом начал подниматься по ступенькам. Плохое предчувствие поселилось где-то в животе, рядом с желудком.

Людей, обладающих даром интуиции, предчувствие редко обманывает. Сейчас оно материализовалось в виде разъяренного Семеркина, бросившегося навстречу Алексею аж с самой середины холла.

– Что же вы, а?

– А в чем, собственно, дело?

– У меня на территории маньяк разгуливает, полгода поймать не можем, куча трупов со следами насильственной смерти, бог знает сколько дел в процессе расследования, а вы мне мозги канифолите!

– Погодите, погодите. Незачем так орать. Что случилось-то?

– Ну, как же? Это же никакое не убийство!

– Как? – Леонидов даже замер от неожиданности.

– Да все говорят!

– Не кричите вы так, Вячеслав Олегович. Отойдем, люди на нас смотрят. – Алексей подтолкнул старшего лейтенанта в сторону боковой комнаты и, когда тот вошел, плотно прикрыл дверь.

– А теперь спокойно и подробно: что говорят все?

– Что этот Иванов сам с балкона свалился.

– Каким образом?

– Ну, это он, оказывается, убил Сергеева Павла Петровича, а потом, когда понял, что есть свидетели и дело труба, спрыгнул с балкона. Самоубийство.

– Так. Что, кто-то видел, как это произошло?