Угол падения

– Ну да. Вчера вечером, когда отдыхающие после ужина остались в холле, Иванов напился как свинья. Потом неожиданно поднялся на балкон и спрыгнул вниз.

– На глазах у изумленной публики?

– Что?

– Кто при этом присутствовал?

– Так, сейчас посмотрю… Вот, у меня все записано: Константин Петрович Манцев, жена покойного Татьяна Иванова, Ольга Николаевна Минаева, Акимцева Наталья Андреевна, Глебов Борис Аркадьевич, Рыженкова Елизавета Валентиновна, Липатов Андрей Леонидович, Марина Сергеевна Лазаревич, Александр Витальевич Иванов…

– Так, почти вся компания. Ясно. Барышева не было?

– Нет, Сергей Сергеевич Барышев с женой ушел раньше, чем все это произошло.

– Очень интересно. А Ирина Сергеевна Серебрякова?

– Ее не было, но она подтверждает, что отношения между Сергеевым и Ивановым были очень напряженные. Они были врагами.

– Вы же утверждали, что с Сергеевым произошел несчастный случай?

– Ошибся. Знаете, как бывает. Несколько человек мне подробно рассказали, что Иванов и Сергеев пошли беседовать на балкон. А после случившегося двоюродный брат Иванова первым выбежал из этой комнаты и видел, как управляющий спустился вниз и нагнулся над телом.

– Да, но ведь Саша Иванов не один был в той комнате.

– Ну да, со своей невестой. Она тоже все подтвердила.

– Что?!

– Эльза Шеина ждет ребенка от Александра Иванова, они собираются пожениться. Эльза Карловна, услышав звук глухого удара, вышла вместе со своим женихом, и она полностью подтверждает его показания.

– Не может быть!

– Как это не может? У меня все записано. Вот. – Семеркин яростно зашуршал какими-то бумажками.

– Бред какой-то!

– Почему это бред? Очень даже не бред. Дело я оформлю, как положено, и закрою. – Вячеслав Олегович довольно облизал мясистые красные губы.

– А почему Иванов никакой записки не оставил?

– Слушайте, а что, так вот все самоубийцы и делают?

– Большинство.

– Ну, значит, он не большинство.

– А как же экспертиза? – А что экспертиза?

– На теле двойной удар на виске и синяк на шее.

– А это уже вы придумали. Коля мне так и сказал: приезжий капитан из МУРа велел написать. Слушайте, чего это вы лезете? У меня тут куча показаний, в которых все так ясно и понятно. Чего тут копать?

– Слушай, Семеркин, да ты сам-то веришь, что можно с такой точностью попасть на угол стола, спрыгнув с этого дурацкого балкона? Ну, в худшем случае будетперелом ноги. И то если здорово постараться. Можно и ушибами отделаться.

– А Сергеев, значит, мог попасть на этот угол?

– Да, случайно попал.

– Ну и Иванов случайно попал. Если можно один раз попасть, почему два нельзя?

– Потому что есть такая штука, как теория вероятности. Ты математику в школе изучал?

– Мало ли кто чего изучал.

– И почему такой странный способ покончить с собой? Петля на шее куда надежнее.

– Кому как нравится. Я тут психологией заниматься не собираюсь. Факты есть факты. Все. Кроме вас, мнение у всех единое. А вы спали.

– Вот это-то меня и пугает. Единственный свидетель, который нисколько не заинтересован в делах фирмы и мог бы дать наиболее объективные показания, оказывается без грамма спиртного в полном отрубе. А если мне в чай снотворное подмешали?

– Докажите. У кого есть снотворное?

– У одной девушки были таблетки, которыми можно слона свалить, но она отбыла с предыдущим мертвым телом.

– Вот именно, отбыла. Вместе с таблетками.

– Постойте, есть еще моя жена! Как я забыл! Саша! Она что говорит?

– Ничего. Спала, ничего не слышала.

– А удар? Такой грохот должен был ее разбудить, а она ничего не слышала. Значит, ничего не было! Ладно, я вам найду еще свидетелей.

– Слушайте, вам копать не надоело? Так все хорошо складывается. Ведь такое про этого Иванова рассказывают! Оставьте вы все как есть. А, капитан?

– И много дел вы уже таким образом подогнали?

– Я, между прочим, при исполнении. – Семеркин встал, расправил плечи. Поправил зачем-то брючный ремень. – У меня взысканий в деле нет, одни благодарности.

– Не сомневаюсь. Ладно, свободен.

– У меня, между прочим, есть свое начальство.

– Да все у тебя между прочим. – Леонидов отшвырнул хлипкий стул и вышел в коридор.

Последовала немая сцена, как в гоголевском «Ревизоре». Присутствующие замерли, разглядывая Алексея. Кто-то держал у рта недопитый стакан и не спешил из него отхлебывать, кто-то не донес до рта зажженную сигарету.

– Что, довольны? Поздравляю! Похоже, я здесь лишний. Счастливо насладиться плодами собственной гнусности!

– Эй, Леха! Леонидов! – дернулся было за ним Ба-рышев.

Алексей хлопнул дверью перед его носом и устало прислонился спиной к холодной стене.

Саша пришивала пуговицу к Сережкиной рубашке. Она подняла на вошедшего мужа печальные синие глаза.

– Что случилось?

– Нет, ты слышала? Все присутствующие, за редким исключением, заявили, что у них на, виду Иванов сам спрыгнул с балкона!

– Ну и что? – Саша зубами откусила нитку, отложила в сторону рубашку.

– Как что? Но ведь это же неправда!

– А ты знаешь правду?

– Узнаю! – Он упрямо мотнул головой.

– А кому, кроме тебя, эта правда нужна?

– Людям.