Читаем Уильям Шекспир сонеты 8, 118, 113. William Shakespeare Sonnets 8, 118, 113 полностью

Which she entreated: our courteous Antony,

Whom ne'er the word of 'No' woman heard speak,

Being barber'd ten times o'er, goes to the feast,

And for his ordinary pays his heart

For what his eyes eat only.


AGRIPPA


Royal wench!

She made great Caesar lay his sword to bed:

He plough'd her, and she cropp'd.


ENOBARBUS


I saw her once

Hop forty paces through the public street;

And having lost her breath, she spoke, and panted,

That she did make defect perfection,

And, breathless, power breathe forth.


MECAENAS


Now Antony must leave her utterly.


ENOBARBUS


Never; he will not:

Age cannot wither her, nor custom stale

Her infinite variety: other women cloy

The appetites they feed: but she makes hungry

Where most she satisfies; for vilest things

Become themselves in her: that the holy priests

Bless her when she is riggish.


William Shakespeare «Antony and Cleopatra» Act II, Scene II, line 226—281.


АКТ II. СЦЕНА II. Рим. Дом ЛЕПИДУСА.

Входят ДОМИЦИЙ ЭНОБАРБУС и ЛЕПИДУС.


ЭНОБАРБУС


Я расскажу вам

Баржа, на которой она сидела, подобна полированному трону,

Горевшая на воде: корма была отделана золотом;

Паруса были пурпурными, и так благоухала, что

Ветры будучи одержимые любовью с ними; весла — серебро,

Которые под звуки флейт сохраняли ход и заставляли

Воду, которую они взбивали, чтобы следовать быстрее,

Как влюблённые в её поглаживание. Для неё самой,

Это превосходило все описания: она — возлежала

В её шатре прошитом золотом из ткани —

Представляющие себе ту Венеру, где мы её видим

Причудливой ручной работы природы: с каждой её стороны

Стояли смазливые мальчики с ямочками на щеках, словно улыбающиеся Купидоны,

С разноцветными опахалами, чей ветер как показалось

Придавал румянец нежным щекам, какие они так охлаждали,

И то, что они отменяли, делало своё дело.


АГРИППА


О, редкое явление для Антония!


ЭНОБАРБУС


Её служанки, подобны Нереидам,

Как множество сирен, склонившихся к её взору

И делая их изгибы украшениями: у перекладки руля

Показавшимися, что сирена управляет: шёлковыми снастями

Набухшими от прикосновения этих мягких, как цветы рук,

Что придало проворное обрамление службам. Для баржи

Странным невидимым благоуханием, поражающим воображение

На прилегающие причалы. Городским слепком толпы

Её люди набросились на неё, и Антония,

На до того возведённом троне рыночной площади, сидел в одиночестве,

Посвистывал в воздух; что, но только для заполнения пустоты,

Отправившись поглазеть на Клеопатру тоже,

И заделывать пробелы в своём характере.


АГРИППА


Редчайший египтянин!


ЭНОБАРБУС


После её вступления на землю, Антоний послал за ней,

Чтобы её пригласить на ужин: она на то — откликнулась,

Так должно быть лучше, если он стал бы её гостем;

Ради чего она и умоляла: нашего любезного Антония,

Какой никогда не слышал слова «Нет» от женщины согласившейся,

Быть десять раз постриженной до того, как пойти на пирушку,

И за свою простоту расплачиваться своим сердцем

Для того, чтобы его взор полностью, лишь пожирал.


АГРИППА


Царственная распутница!

Она вынудила великого Цезаря положить на её постель свой меч:

Он вспахивал её, а она уже собирает — урожай.


ЭНОБАРБУС


Я видел её однажды

Перепрыгнувшей сорок поступей по людной улице;

И потерявшая своё дыхание, она заговорила, тяжело дыша,

Что она умеет делать из дефекта совершенство,

И, задохнувшись, силу выдохнуть — наружу.


МИКАЕНАС


Сейчас, возникла необходимость Антонию, окончательно её покинуть.


ЭНОБАРБУС


Никогда; он этого не сделает:

Возраст не смог иссушить её, ни сделать на заказ устаревшей

Её бесконечное разнообразие: иная женщина пресытившись

Утоляет аппетиты, их подпитывая, но этим она сама создаёт голод

Там, где большее удовлетворенье получает; для самых мерзких вещей

Останьтесь самим собой в ней: чтобы святые служители

Благословили её, когда она будет — суровой.


Уильям Шекспир «Антоний и Клеопатра» акт 2, сцена 2, 226—281.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 01.05.2023).


* burnish'd —

(глагольн. форма) полировать

(прилаг.) полированный, полированная

спряжение: burnished / burnished / burnishing / burnishes

Пример:


I'm here mainly to burnish the Samurai's banter.

Я здесь главным образом для того, чтобы полировать стёб Самурая.


Оксфордский Большой словарь в 12-ти томах изд. 1928 (Oxford English Dictionary, OED).



Характерно, но в пьесе Шекспира «Антоний и Клеопатра» в описании Клеопатры есть образ: «The fancy outwork nature», «Причудливой ручной работы природы», который чересчур похож на образ сонета 20 в строке 1, при описании внешнего вида юного Генри Райотсли: «with Nature's own hand painted», «с росписью Природы собственноручной».

Поэтому остаётся лишь изумлённо восхищаться неповторимым образом Клеопатры, наполненным великолепием. Хочу отметить, что драматург всегда выделялся среди других коллег по перу своей манерой мастерски и необычайно выразительно описывать сценические женские образы.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Экслибрис. Лучшие книги современности
Экслибрис. Лучшие книги современности

Лауреат Пулитцеровской премии, влиятельный литературный обозреватель The New York Times Митико Какутани в ярко иллюстрированном сборнике рассказывает о самых важных книгах современности — и объясняет, почему их должен прочесть каждый.Почему книги так важны? Митико Какутани, критик с мировым именем, убеждена: литература способна объединять людей, невзирая на культурные различия, государственные границы и исторические эпохи. Чтение позволяет понять жизнь других, не похожих на нас людей и разделить пережитые ими радости и потери. В «Экслибрисе» Какутани рассказывает о более чем 100 книгах: это и тексты, определившие ее жизнь, и важнейшие произведения современной литературы, и книги, которые позволяют лучше понять мир, в котором мы живем сегодня.В сборнике эссе читатели откроют для себя книги актуальных писателей, вспомнят классику, которую стоит перечитать, а также познакомятся с самыми значимыми научно-популярными трудами, биографиями и мемуарами. Дон Делилло, Элена Ферранте, Уильям Гибсон, Иэн Макьюэн, Владимир Набоков и Хорхе Луис Борхес, научпоп о медицине, политике и цифровой революции, детские и юношеские книги — лишь малая часть того, что содержится в книге.Проиллюстрированная стильными авторскими рисунками, напоминающими старинные экслибрисы, книга поможет сориентироваться в безграничном мире литературы и поможет лучше понимать происходящие в ней процессы. «Экслибрис» — это настоящий подарок для всех, кто любит читать.«Митико Какутани — это мой главный внутренний собеседник: вечно с ней про себя спорю, почти никогда не соглашаюсь, но бесконечно восхищаюсь и чту». — Галина Юзефович, литературный критик.«Книга для настоящих библиофилов». — Опра Уинфри.«Одухотворенная, сердечная дань уважения книгам и чтению». — Kirkus Review.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Митико Какутани

Литературоведение
Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография
Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография

Изучение социокультурной истории перевода и переводческих практик открывает новые перспективы в исследовании интеллектуальных сфер прошлого. Как человек в разные эпохи осмыслял общество? Каким образом культуры взаимодействовали в процессе обмена идеями? Как формировались новые системы понятий и представлений, определявшие развитие русской культуры в Новое время? Цель настоящего издания — исследовать трансфер, адаптацию и рецепцию основных европейских политических идей в России XVIII века сквозь призму переводов общественно-политических текстов. Авторы рассматривают перевод как «лабораторию», где понятия обретали свое специфическое значение в конкретных социальных и исторических контекстах.Книга делится на три тематических блока, в которых изучаются перенос/перевод отдельных политических понятий («деспотизм», «государство», «общество», «народ», «нация» и др.); речевые практики осмысления политики («медицинский дискурс», «монархический язык»); принципы перевода отдельных основополагающих текстов и роль переводчиков в создании новой социально-политической терминологии.

Ингрид Ширле , Мария Александровна Петрова , Олег Владимирович Русаковский , Рива Арсеновна Евстифеева , Татьяна Владимировна Артемьева

Литературоведение
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука