Уинстон Черчилль

Черчилль, который прошел суровую школу Палаты общин, не понимал или не хотел понять, что военные уступали ему в дискуссионных навыках. Он считал, что как они защищают свои взгляды перед ним, также они будут сражаться и с противником на поле боя. И если военачальник неспособен отстоять свою точку зрения, то либо он в ней сам не уверен, либо ему не хватает бойцовских качеств. В итоге это приводило к тому, что основная нагрузка в убеждении премьер-министра ложилась на начальника Имперского генерального штаба — сначала на Дилла, затем на Брука, которые были вынуждены страховать своих коллег, доводя до Черчилля невысказанные аргументы и заканчивая оборванные ответы.

Несмотря на большое значение эмоций и характера участвующих в обсуждении лиц, основное внимание уделялось фактам, логике и рациональности суждений. Иден вспоминал, что совещания с Черчиллем были «прекрасным и уникальным опытом, это мог быть монолог, но никогда — диктат»[330]

. Порой Черчиллю не хватало аргументов, и тогда он обращался к своему излюбленному приему с переводом темы из плоскости военных в плоскость политических факторов и целей. Иногда он шел на хитрость, используя свойства асимметрии информации и держа в уме сведения, о которых не было известно его оппонентам. Но даже в этих случаях наш герой не всегда добивался своего, вынужденный либо соглашаться и признавать свою неправоту, либо просто молчаливо отступать, в надежде вернуться к вопросу в дальнейшем.

Рассмотрение созданной Черчиллем в годы войны системы управления также будет неполным без упоминания отличительных особенностей лидерского почерка нашего героя, которые формировались на протяжении сорока лет его политической деятельности. В отличие от Рузвельта и своих предшественников — Асквита и Ллойд Джорджа, предпочитавших давать распоряжения в устной форме, все поручения Черчилля фиксировались письменно. Во избежание возможного недопонимания после назначения на пост премьер-министра он даже направил секретарю кабинета генералу Исмею и начальнику Имперского генерального штаба следующее сообщение: «Сразу определимся — все указания, исходящие от меня, даются только в письменном виде, и я не несу никакой ответственности за вопросы национальной обороны, по которым я якобы дал указания, в том случае, если они не зафиксированы письменно». Норман Брук вспоминал, что этот документ произвел в Уайтхолле эффект разорвавшейся бомбы. Исходящие с Даунинг-стрит письменные поручения «значительно оживили и улучшили работу административного аппарата, у всех появилось новое ощущение цели и срочности, все осознали, что штурвал находится в сильных и волевых руках». При постановке задач Черчилль руководствовался принципом персонализации ответственности и фиксации сроков. Аналогичного подхода он старался придерживаться в процессе планирования и принятия стратегических решений. Опираясь на свой многолетний опыт и считая, что «каждый умный человек может составить планы по достижению победы в войне, не неся при этом ответственности за их реализацию», он старался придерживаться следующего правила: «Планы должны разрабатываться только теми, кто имеет власть и несет ответственность за их воплощение в жизнь». Поэтому он со временем вывел из состава Военного кабинета всех политиков с совещательными функциями, оставив только тех, кто возглавлял ведомства и отвечал за критически важные направления[331].