Уинстон Черчилль. Последний титан

Вспоминая впоследствии службу в Индии, Черчилль писал: «Так бы принцам жить, как жилось нам». Но на момент пребывания в Бангалоре его отношение к своим военным обязанностям было иным. Возможно, служба, действительно, была необременительна. Но разве спокойствия жаждал выпускник Сандхёрста? «Жизнь здесь просто до отупения скучна и неинтересна, а все наслаждения далеко выходят за рамки норм, принятых в Англии, – жаловался он матери. – На каждом шагу тебя подстерегают множество искушений скатиться до животного состояния»{27}

.

С такой деятельной натурой, какая была у Черчилля, до этого не дойдет. Даже в безмятежных условиях колониальной службы он нашел, как можно использовать свободное время для саморазвития. Обладая огромной самоуверенностью – без чего практически невозможны колоссальные достижения, – Черчилль не был чужд самокритичности. Так, отдавая отчет в наличии у себя хороших когнитивных способностей, быстрого ума, цепкой памяти и таланта к изложению мыслей в письменной форме, он не мог не признать серьезные изъяны в отношении полученного образования. Он даже подумывал поступить в университет, однако перспектива обязательной сдачи на вступительных экзаменах древнегреческого или латинского вынудила его отказаться от этого варианта и выбрать путь автодидакта.

Свое обучение Черчилль начал с «Руководства по политической экономии» Генри Фосетта (1833–1884), которое нашел «чрезвычайно интересным» и «наводящим на размышления». Затем он проштудировал восьмитомную «Историю упадка и разрушения Римской империи» Гиббона, оказавшую сильное влияние на формирование его языка и общее отношение к необратимости исторических процессов, пятитомную «Историю Англии» и восхитившие его эссе Маколея. Признаваясь матери, что его «литературные вкусы растут день ото дня» и «если бы не утешение литературой», его пребывание в Индии было бы «невыносимым», он прочитал «Письма к провинциалу» Блеза Паскаля (1623–1662), «Мемуары» герцога Луи де Сен-Симона (1675–1755), «Современную науку и современную мысль» Самюэля Лэинга (1812–1897), «Мемуары графа де Рошфора» Гасьена де Куртиля де Сандра (1644–1712), «Политику» Аристотеля (384–322 до н. э.), «Государство» Платона (428/427–348/347 до н. э.), «Исследование о природе и причинах богатства народов» Адама Смита (1723–1790), «Опыт закона о народонаселении» Томаса Мальтуса (1766–1834). Для лучшего понимания политической обстановки Черчилль изучил трехтомную «Конституционную историю Англии» Генри Гэллэма (1777–1859), а также 27 томов ежегодного альманаха Annual Register

, фиксировавшего политическую активность в Соединенном Королевстве с 1870 года. Рассматривая какой-нибудь вопрос, Черчилль сначала пытался письменно изложить свою точку зрения, а потом смотрел мнение других. Некоторые из его заметок сохранились. В них содержатся не только его взгляды на тот момент, но и представлены более общие рассуждения, которым он останется верен на протяжении всей жизни. Например: «Милитаризм вырождается в жестокость. Лояльность продвигает тиранию и низкопоклонство. Гуманизм становится сентиментальным и нелепым. Патриотизм скрывает ханжество. Империализм утопает в шовинизме»{28}

.

Черчилль и дальше продолжит активно пополнять свой багаж знаний. За один только февраль 1906 года он купит почти 400 томов художественных и исторических произведений. В следующем месяце он привезет из книжных магазинов еще 130 томов. А еще через месяц к ним добавятся 250 томов. Самостоятельное изучение истории, политэкономии и философии даст неоднозначные результаты. С одной стороны, лишенное системности, оно приведет к появлению в его образовании лакун, которые будут порой изумлять современников. С другой стороны, сталкиваясь с незнакомой темой, Черчилль научился рассчитывать на себя, не боясь изучать, осваивать и формировать свое мнение по неизвестному ранее вопросу. Кроме того, воспитанный на иных принципах работы с материалом, он всегда будет выделяться на фоне вышедших из стен Оксбриджа коллег своей интеллектуальной гибкостью, непредсказуемостью, свободой, воображением и смелостью. Признавая полезность и важность высшей школы, а также испытывая сожаление, что сам он был лишен возможности получить стандартное образование, Черчилль указывал на свойственный университетам изоморфизм с порождением касты одинаково мыслящих выпускников, оперирующих схожими ментальными моделями и педагогическими штампами. Например, тот же Оксфорд, писал он брату в 1898 году, «на протяжении длительного времени является пристанищем фанатизма и нетерпимости, защитив больше мерзких ошибок и отвратительных идей, чем любой общественный институт, за исключением разве что католической церкви»{29}.