Уинстон Черчилль. Последний титан

Несмотря на свои возможности, США были не единственной державой, которой предстоит сказать веское слово в войне. События показали, что пока в последующие годы в Лондоне пытались найти баланс между целями и ресурсами, а в Вашингтоне подсчитывали прибыли, захватнические планы Германии нашли конец на бескрайних просторах Советского Союза, где и ковалась будущая победа. Черчилль осознавал мощь СССР и давно начал смотреть на Москву как на потенциального союзника в борьбе с Третьим рейхом. Он считал необходимым объединить усилия еще до начала войны. После того как набат в 1939 году пробил, он был на удивление осторожен в своих высказываниях относительно советско-финляндской войны, отмечая, что этот конфликт позволяет решить стоящие перед СССР геополитические задачи, тем самым сохраняя британской дипломатии возможность установления партнерских отношений с коммунистическим гигантом в будущем. В июне 1940 года, воспользовавшись назначением в Москву нового посла – Криппса, Черчилль направил Сталину личное послание. В нем он выразил пожелание, чтобы несмотря на политические разногласия «отношения между нашими двумя странами в международной сфере были гармоничными и взаимно выгодными». Черчилль предложил Сталину «консультироваться друг с другом по тем европейским делам, которые неизбежно должны интересовать нас обоих».

Сталин на призыв не откликнулся. В апреле следующего года Черчилль повторил попытку. На этот раз поводом для обращения послужили разведданные о намерениях Гитлера напасть на СССР. Черчилль не раскрывал источник – «Ультра», сославшись на «сведения от надежного агента». Письмо было направлено Криппсу с требованием передать Сталину лично. Но посол не стал выполнять указание премьер-министра, посчитав, что он уже донес схожую мысль о немецких планах во время своей недавней беседы с руководством НКИД. Иден, который на тот момент возглавлял Форин-офис, поддержал своего подчиненного, вызвав у Черчилля ожидаемое раздражение. «Я придаю вручению этого послания Сталину особую важность, – заявил премьер-министр Идену. – Посол не может оценить должным образом военное значение того или иного факта. Прошу вас выполнить мою просьбу». После дополнительных увещеваний Криппса письмо было передано, правда, не Сталину и даже не наркому иностранных дел В. М. Молотову (1890–1986), а заместителю последнего А. Я. Вышинскому (1883–1954). Спустя четыре дня Вышинский сообщил, что телеграмма британского премьера передана адресату. Сталин вновь предпочел хранить молчание, а в целях демонстрации искренних отношений с фюрером направил копию письма Черчилля в Берлин{342}

.

Пройдет всего два месяца, и предупреждения британского премьера подтвердятся – войска Третьего рейха и его союзников вторгнутся на территорию Советского Союза. На календаре – воскресенье, 22 июня. В тот солнечный теплый день Черчилль находился в Чекерсе вместе с Иденом и Бивербруком. Срочно в Чекерс также был вызван Криппс, который в этот момент находился в Англии. Обсудив с ними сложившееся положение, Черчилль заметил, что Советскому Союзу должна быть оказана всемерная помощь и он объявит об этом сегодня вечером в своем выступлении по радио. Оставшуюся часть дня Черчилль потратил на подготовку своего обращения. Текст был завершен за 20 минут до начала выступления, которое состоялось на Би-би-си в 9 часов вечера. Это была проникновенная речь, рассчитанная на эмоциональный отклик, который она и получила. Правда, не у всех британских политиков. Некоторые осуждали столь резкую смену внешнеполитического курса. Но Черчилль был неумолим в поиске союзников. «Если Гитлер вторгнется в ад, я прочитаю панегирик в честь дьявола!» – заявил он{343}.