Уйти и не вернуться

Спустя два месяца был опубликован Указ о присвоении званий Героев Советского Союза — майору Асанову и капитану Рудницкому (посмертно). Много лет спустя, слушая иногда рассуждения никогда не бывавших на войне демагогов, называвших павших ребят в Афганистане оккупантами и интервентами, Асанов вспоминал глаза генерала Рудницкого. Его боль и его гордость за сына. И понимал, что никто в целом мире не сможет ему доказать, что честное выполнение своего воинского долга всего лишь участие в преступной авантюре, а смерть офицера на поле брани — досадная случайность оккупационной политики неразумного командования. Для этого все павшие в Афганистане оставались героями. Независимо от причин, втянувших страну в эту войну. Навечно.

ЧАСТЬ III

«… не вернуться»

I

Чон Дин, заметив направленное на него дуло винтовки, даже не вздрогнул. Он просто спокойно повернулся к ее обладателю и спросил:

— Кто ты?

— А ты кто? — почти закричал тщедушный мужчина, потрясая винтовкой.

— Я ищу Али-Рахмана, — Чон Дин видел, в каком состоянии находятся разговаривавший с ним, и старался говорить, как можно спокойнее.

— Он покинул этот мир еще три дня назад, — волнуясь, произнес обладатель винтовки, — я его брат. Умирая, он предупредил меня о госте из Индии. Но больше он ничего сказать не успел. И теперь я не знаю, кто ты — друг или враг.

— Как умер достопочтимый Али-Рахман, да смилуется Аллах над ним, да даст ему успокоение.

— Лихорадка, — коротко ответил мужчина, — у нас в городе опять эта проклятая болезнь.

Чон Дин знал, что лихорадкой они называют обыкновенную малярию, против которой у горцев не было ни иммунитета, ни необходимых лекарств.

— Он должен был передать мне пакет от моего дяди, — Чон Дин понимал, что тактику нужно менять на ходу. Иначе можно просто не выйти из этой лавки.

— Никакого конверта он мне не оставлял, — немного недоумевая ответил брат умершего, — но я еще не знаю, как к тебе относиться.

— Как к другу, — ответил Чон Дин, уже сознавая, что никаких сведений насчет дислокации Нуруллы он в Зебаке не узнает. Неожиданно на улице раздались крики сразу нескольких людей. Обладатель винтовки нахмурился.

— Опять пришли, — недовольно заметил он, — или люди Нуруллы, или люди Алимурата. Они появляются здесь через каждые два-три дня.

Винтовку он уже опустил и поэтому Чон Дин делал несколько шагов к выходу.

— У меня осталась на улице жена, — сказал Чон Дин и уже не обращая внимание на брата умершего, шагнул за порог.

На улице стояло несколько человек, вооруженных автоматами и винтовками. Конечно, женщину в парандже, боязливо прижимающуюся к одному из домов, они не трогали. Даже бандиты и контрабандисты свято соблюдали законы шариата, требующие уважения к другим женщинам.

В мусульманской религии уважение к матери, сестре, жене закладывается в детях с самого рождения. Там, вопреки распространенному мнению, вовсе не считают женщину существом низшего сорта. Напротив, муж обязан содержать своих женщин, лелеять их, беречь. Дом — это святклище женщины. Все, что находится вне дома — удел мужчины. Такое разделение, существующее на Востоке многие тысячелетия, помогает семье правильно функционировать, так как в восточных семьях многодетность является обычным явлением. И паранджа для женщины не метод унижения ее мужчинами, а скорее метод предохранения женщины от нескромных взглядов других мужчин. А веселящиеся на улице люди Алимурата даже не думали задевать чужую женщину, понимая, что нельзя восстанавливать против себя весь город.

Если в будущем эта женщина окажется женой бывшего активиста Народно-демократической партии или сестрой командира части бывшей правительственной армии, они не задумываясь, разделаются и с ней, и с ее родными, но обидеть женщину просто так — такое им не могло прийти и в голову.

Падерина внимательно слушала пьяные крики бандитов. В отличие от людей Абу-Кадыра, никогда не употреблявших спиртного, как и положено правоверным мусульманам, эти парни не очень соблюдали некоторые нормы исламского кодекса, требующего не прикасаться к спиртному.

Неожиданно громкие крики одного из бандитов привлекли ее внимание.

— Весь отряд Нуруллы собрался там, — кричал он, — все они до единого. Нам нужно пойти туда и уничтожить их.

— Оставь, — злился другой, — Нурулла завтра снимается с лагеря. Они перебираются ближе к Ишкашиму. Мы все равно не сумеем собрать всех наших людей.

— В прошлом году их люди увели у нас баранов, — злился первый, — а теперь мы можем перерезать им головы, как баранам. Пусть Алимурат скажет, и ни один человек не уцелеет.

— У Нуруллы в лагере стоят пулеметы и минометы. Нам туда лучше не соваться.

Крики продолжались еще минут двадцать, пока наконец все бандиты не отправились на другую улицу.

Чон Дин подошел к Падериной.

— Наш связной умер три дня назад от малярии, — тихо сказал он, — ничего более подробно узнать не удалось.

— Здесь кричали люди, — очень тихо ответила Падерина.

— Слышал, — кивнул Чон Дин, — поэтому так быстро и выскочил.