Ух и друзья

Вблизи облачко приобрело вполне знакомые очертания. Вылитый Кролик Морковкин! Эти облачные отростки – как руки, эти – как ноги, эти – как два длинных уха. Облачко, похожее на Морковкина, бежало, бежало, а потом точно зацепилось за вершину холма, остановилось, сунуло руку в карман, вынуло рогатку, вложило в резинку камешек.

– Ух, Морковкин! – закричал Ух.

– Ух! – крикнул в ответ стоящий на холме Кролик Морковкин. – Вот ты мне и попался!

Он натянул резинку своего оружия, отпустил, и камешек полетел по направлению к креслошару. Раздалось такое ненавистное волчонку «з-з-з-з!» Неужели снова комары?

– Хуж-ж-же, – послышалось печальное посвистыванье воздушного шара. – Катас-с-строф-ф-фа!

По-прежнему двигаясь под порывами ветра вперёд, шарокресло стремительно теряло запасы воздуха. Сначала оно превратилось в шаростул, потом – в шаротабуретку и, наконец, в какую-то шаролавочку, распластавшись на которой Ух, сам не свой от досады, и продолжал полёт.

– Я тебе, Морковкин, покажу! Надо же – облачком прикинулся безобидным, лицемерный грызун!

– Да брось ты, – сказал Внутренний Голос. – Сам ведь Кролика довёл. Как ты к нему – так и он к тебе. Разве не справедливо? Знаешь такую поговорку: с волками жить.

– По-волчьи выть, – продолжил Ух и завыл от горя и обиды.

– Конеч-ч-чная ос-с-становка, – чуть слышно прошипел шар.

Лёжа на шароподстилке, волчонок свесил голову вниз и замолк от ужаса.

Глава пятая

Встреча с инопланетянами

Они приближались к небольшому деревянному дому с высокой трубой. Окна плотно прикрыты ставнями. По участку разбросан садовый инструмент. Около колодца… Волосы на голове волчонка поднялись дыбом: у колодца, покачиваясь на шести длинных ногах-ходулях, стояло невиданное чудовище.

Безвольно опущенные прозрачные крылья свешиваются до земли. Удлинённое тело, похожее на узкий, чем-то набитый мешок, незаметно переходит в голову с висячими усами и двумя непропорционально маленькими глазками, довольно злобными. Между ними – хобот, но не такой, как у слона: слона-то Ух хорошо знал, тот выступал в цирке сразу после эквилибриста. А у этого чудища хобот заострённый и торчит прямо вперёд, как копьё. Страшное, должно быть, оружие. «Пришелец! Инопланетянин!» – догадался Ух и дрожащим голосом обратился к шару:

– Давай не будем спускаться, а?

Пришелец поднял голову на звук его голоса и, неловко переступая шестью ногами, медленно двинулся навстречу. Ещё двое выскочили из-за угла и, по-паучьи перебирая ногами, направились к крыльцу с явным намерением выбить входную дверь. Третий, невесть откуда взявшийся, долбанул хоботом в закрытую ставню так, что доски затрещали.

С высоты волчонку открывался широкий обзор. Лучше бы не открывался: куда ни поворачивал Ух голову, повсюду он видел снующих по двору ужасающих шестиногих, полных злобы и решимости взять дом штурмом.

– Вверх! Вверх! – завопил волчонок.

– С-с-стоп маш-ш-шина! – прошипел в ответ шар. – Вниз-з-з!

Услыхав это прощальное «з-з-з!», инопланетяне ещё больше разволновались, задрали хоботы, попытались поднять крылья. Один из них, ускорив шаг, поспешил к шаротряпочке, зависшей прямо над крышей. Тут же ставни центрального окна распахнулись, наружу показался металлический раструб, кто-то рявкнул: «Пли!» – и в сторону пришельца понёсся окутанный клубами пара ярко-красный снаряд с хвостиком, как у редиски, но в чудовище не попал.

– Мимо! Опять мимо! – раздался из дома горестный вопль.

– Вс-с-сё, – коротко просвистел шар и начал беспомощно опускаться.

Медлить было нельзя. Ух ухватился за край печной трубы, подтянулся на руках и вниз головой ухнул в чёрную пропасть дымохода.

Глава шестая

Изобретатель-самородок

Ух выбрался из камина и отряхнулся. Во все стороны полетела зола, так что в комнате, и без того сумрачной из-за закрытых ставен, на некоторое время воцарилась кромешная тьма. Откуда-то с потолка раздался истошный крик:

– Не подходи! Иначе я перейду к программе самоуничтожения! Стой на месте, шестилапая тварь!

Мгла немного рассеялась. Волчонок посмотрел на свои ноги. Неужели их и впрямь стало шесть? Вот ужас-то! Раз, два…

– У меня две ноги, – сказал он.

– Сам теперь вижу, – донеслось сверху. – Горе мне, горе! Чудовища видоизменяются сами собой, как хотят! Это вот стало двулапым, поросло шерстью, сбросило крылья, научилось говорить, но оскал-то зато приобрело какой! Что за жуткое видоизменение! Всё, самоуничтожаюсь!

– Погодите, – сказал волчонок, – я не видоизменился, я всегда таким был.

– Тебе не позавидуешь, – посочувствовали с потолка.

– Да ты кто такой? – разозлился Ух.

– Попрошу мне не тыкать, мал ещё! – из-за потолочной балки показался небольшого роста бородатый человечек. – Архимед Кузьмич Пифагоров, изобретатель-самородок и автор-рационализатор.

– Рационализатор? – удивился волчонок. – Никогда такого слова не слышал. Дайте-ка подумать… Наверное, рационализатор – это тот, кто придумывает рацион.