Украденная душа

– А на человечка он похож, потому что им можно лечить и шею, и спину, и ноги. Особенно ноги. Вот сделаю мазь, вотру в колени и буду бегать, как молодушка.

Олаи засмеялась, обняла бабушку и поцеловала в щёку, усеянную тёмными пятнами и глубокими морщинами.

Тар помог матери с готовкой, и вскоре все собрались у очага, чтобы отведать горячего супа и хрустящих, натёртых чесноком лепёшек. Когда с едой было покончено, Тар ощутил дрожь, пронзившую воздух едва уловимой волной, глухой и раскатистой, как будто вдалеке шагнул великан. Удар. Ещё удар. По спине Тара пробежали мурашки. Он всё понял. Ом’шу’нагок. Церемония началась. Грохот барабанов звучал всё громче. Запели флейты и цимбалы. Послышались голоса сельчан, смех, хлопки и радостное улюлюканье.

– Ну что, Тари, пора! – Вэлло с гордостью посмотрел сыну в глаза и одобряюще кивнул.

Омма приподнялась в кресле и благословила внука словами Забытой Речи. На глазах Таллилы проступили слёзы, хотя плакать она не собиралась, чтобы не расстраивать сына. Олаи вспомнила про макадду, ушла в свою в комнату, а когда вернулась, на тоненьком пояске её, обхватившем талию, висел кожаный, плотно набитый мешочек.

Тар поклонился родным и попросил бабушку остаться дома, потому что разговор с Хранителем обещал быть долгим. Омма не стала возражать, только ближе подвинулась к огню. Дверь раскрылась настежь, и в большую залу хлынула музыка. Вошли трое мужчин в белых холщовых рубашках. Ничего не сказав, они положили на пол одежду из той же ткани. Тар переоделся, и жрецы повели его навстречу толпе и музыке.

Олаи, Вэлло и Таллила последовали за процессией. Барабаны гремели с чудовищной силой. Флейты пронзительно свистели. Собаки выли, а дети визжали. На шум стекались люди из соседних домов. И вот уже все жители Валь’Стэ, не считая Оммы, сопровождали Тара к священному камню.

Поднявшись на холм, юноша поклонился монолиту, изрезанному бесчисленными узорами, а затем обратился к толпе:

– Я Тар, сын Вэлло и Таллилы!

Голос его дрожал, а сердце бешено колотилось в груди.

Музыка стихла. Люди умолкли. Тар взял волю в кулак и подавил волнение. Он ведь готовился к этому моменту – выучил церемониальную речь наизусть. И пока всё шло неплохо.

– Сегодня мы празднуем начало Долгой Песни. Сегодня мы чествуем солнце, свет и торжество жизни. Сегодня мы славим Хранителя и воспеваем его мудрость в соллах, сложенных предками. И сегодня мне дарована честь обрести третью душу.

Тар приблизился к Белому Камню и коснулся его ладонью. Люди ждали на почтенном расстоянии.

– Но я не знаю своей души! Нигде её нет: ни дома, ни в поле, ни в реке, ни в лесу. Искал её всюду и даже во снах, но, увы, не нашёл. А потому я должен сесть и слушать. Слушать, что скажет мне Хранитель.

Так юноша и поступил. Он сел на покрытую мхом землю, закрыл глаза и прислонился спиной к холодной каменной коже.

Обычай обязывал людей ждать вместе с Таром. И они ждали. Кто-то растянулся на траве и мирно дремал, подставив лицо солнцу. Кто-то сел, повторяя за юношей, но были и те, кто предпочли дожидаться стоя.

Тар глубоко дышал и мысленно взывал к Хранителю. Поначалу ему была приятна прохлада, исходившая из Камня, но со временем что-то переменилось.

В земных недрах пробудилась тьма. И теперь она извивалась, шипела, протягивая к нему свои ледяные щупальца. Тар хотел было подняться, но тело не слушалось. Открыть глаза или закричать тоже не получалось. Он попал в ловушку, из которой не мог выбраться, и никто, совсем никто не чувствовал надвигавшейся беды. По небу всё так же плыли редкие облака, а в траве гулял ласковый ветерок. Ни единого звука не сорвалось с уст людей. День медленно катился к закату.

Глава 2

Дар Олаи

Лучи заходящего солнца протянулись сверкающими полосами с запада на восток. Зажглись первые тусклые звёзды, и смолкли птицы.

За всё время Тар ни разу не шевельнулся. Внутри него шла битва, ужасная и изнуряющая. Он сопротивлялся тьме как мог, но, лишившись последних сил, сдался. Бездна сомкнула стальные челюсти, и страх отхлынул. Бояться теперь не было смысла: Тар был повержен и поглощён незримым врагом, имени которого не знал. «Похоже, это конец», – подумал он, но вдруг ощутил тепло и увидел странное свечение там, на дне бездны, в самой её сути. Тар ответил на зов, и в тот же миг чья-то могучая воля развеяла мрак, указав путь к спасению. Он увидел дорогу, объятую туманом, Древнюю Чащу и ледяную шапку горы.

Тар тихонько запел соллу, посвящённую Тса’Тум, величайшей горе Эоса, вблизи которой его предки построили Валь’Стэ. Пел он на Забытом Языке, но понимал притом каждое слово. Голос юноши становился громче.

Солла пробудила сельчан от дрёмы ожидания. Они подошли чуть ближе и с любопытством уставились на Тара, что по-прежнему сидел с закрытыми глазами, не отрывая спины от Хранителя. Церемония всегда завершалась привычными словами, никто раньше не пел во время неё. В сердце Таллилы закралась тревога. Она прижала к себе Олаи и замерла в страшном ожидании.

Солнце уже скрылось за почерневшими холмами, но Тар всё продолжал петь: