Украденные мощи. Афонские рассказы

Последняя молитва старца Иосифа

Красное солнце погружалось в тихую морскую пучину. Море отдыхало – шторма здесь не было давно. Мягкий свет золотил водоросли, скалы, верхушки деревьев и древние камни монастырских построек Афон врезался в небо, словно купол Святой Софии, так же, как и во времена величия Византии, служа Творцу живым непоколебимым храмом.

Вечер, готовящий живое ко сну, сталкивался вдруг с насыщенным бытием тысячи душ, проводящих ночи в молитвенных бдениях. Они, эти странные люди в черных одеждах, были как бы нарушителями естественного закона ради закона преестественного, став аномалией и вызовом остальному человечеству, непримиримо разделенному в своем отношении к монашеству. Для одних оно было миром понявших истинный смысл жизни мудрецов, для других – лишь собранием безумцев и человеконенавистников. Вечер никогда не припоминал человеческих мнений, но для него особое великолепие Афона было очевидно, и он сам был лишь частью его земной красоты. Может, в этой проявленной очевидности и есть истина, которая никогда не боится, что ее поглотит мрак, которая всегда и при всех обстоятельствах являет себя несовершенному миру?

Как существует уже тысячу лет эта небольшая цивилизация, понять постороннему очень трудно. Что питает ее, чем она живет? Этого нельзя передать, это можно только познать на опыте, ощутить, почувствовать.

Мир тебе, Афон. Твои чертоги освещаются светом вечности…

Теплый майский вечер наводил людей на разные мысли. Кто-то думал лишь о сне, кто-то о любви, кому-то приходили на ум слова Екклесиаста о том, что все в нашей жизни преходяще. Через пятьдесят пять лет пребывания на Святой горе геронта [14] старой лаврской кельи Животворящего креста Господня неожиданно понял, что пришел вечер и его жизни, которая вот-вот должна завершиться неизбежной кончиной. Не то чтобы старец не думал раньше о смерти, скорее наоборот. Но иногда он переживал в своей жизни нечто, властно наполняющее душу новым содержанием и пониманием. Этот вечер явился для геронты Иосифа именно таким мгновением – он просто все понял, словно получил весточку от Бога. Глядя на тонущее в море багровое солнце, старый монах старался вспомнить, не совершил ли он в жизни такого, что может помешать ему на последнем пути ко Господу. Не стяжав ни умной молитвы, ни истинного смирения, он все годы проживания на горе выполнял положенное ему правило строго и неукоснительно. В этом заключалась вся его надежда.

– Ежедневно исполняемое правило, дети, это золотая драхма, которыми мы наполняем сундук жизни, на это мы и приобретем Царство Небесное… – слова старого геронты Арсения, его приснопоминаемого учителя, крепко отпечатались в восприимчивой, как пластилин, памяти ученика.

Еще в своих воспоминаниях геронта Иосиф бережно хранил большую глиняную свинью-копилку – она стояла на полке детского шкафа в доме отца, который уехал на заработки в Америку и так и не вернулся на родину. Каждые полгода родитель присылал с запада деньги, и мать давала маленькому Яннису несколько крупных монет, которые им торжественно погребались в утробу зверюшки-копилки.

Мать работала учительницей и не уставала повторять ему:

– Ты сам должен, сынок, заставить думать себя о завтрашнем дне. Будущее зависит не только от Бога, но и от нас самих.

Яннис копил деньги сначала на велосипед, затем на одежду, но свинья не хотела отдавать содержимое вещам. Он ждал чуда, и чудо произошло. Повзрослев, Яннис неожиданно для всех разбил копилку, попрощался с зареванной матерью и приехал на Афон. Прежний Афон был намного грязнее, грубее и проще. Тогда было все другое – жить было веселей, старцев уважали и ловили их простые слова как откровение Божье.

Теперь время словно сорвалось с цепи. Появилась масса новых вещей, и люди по-настоящему изменились. Стали похожи на мыльные пузыри – снаружи много ярких красок, а внутри лишь жаждущая пустота. Святая гора наполнилась такими новыми по образу мысли и жизни людьми, которые принесли в своих карманах мир. Старец узнал о компьютерах, космических кораблях и об угрозе ядерной войны. А с соседнего полуострова Ситония летом по ночам доносились теперь громкие звуки-удары современной музыки, летящие, словно вороны, в молитвенную тишину Афона с молодежных дискотек Старцу казалось, что именно так стучит сердце дьявола – настойчиво и прелестно для глупых юных сердец, желающих биться с ним в унисон.