Украду твою жизнь

Не сдержалась, замурчала, как довольная кошка, потеревшись щекой о сатиновую простыню. Мышцы покалывало. Тело лёгкое, будто я вдруг стала полой. Воздушной, эфирной. Вытеснил своим членом из головы все мысли. Все чувства. Оставив только расслабленность.

Сейчас гнетущие события минувших дней отошли на второй план. Как бы ни было стыдно себе признаться, но мне понравилось. Всё понравилось. И я хотела бы ещё. Не сейчас. Потом. Попозже. Только понимала, что, скорее всего, времени для нас двоих не осталось. Оно высыпается, как перевернутые песочные часы.

Меня обязательно скоро найдут…

Ощущала, как Якуб сжимает ягодицы, массирует, пощипывает. Кожа, покрытая мурашками, оставалась чувствительной, и его действия заставили меня против желания увлажниться. Казалось, я уже выжата до последней капли, но вновь ощущаю, как влага стекает по клитору на холодную постель.

Прикусила губу, не понимая, что будет дальше. Якуб развёл ягодицы в стороны, провёл по чувствительной коже между анусом и влагалищем, собрав мои соки. Скользкими, влажными пальцами вернулся к соседней дырочке.

Нахмурилась. Оставалось надеяться, что это лишь ласки. Совершенно безнравственные ласки. О которых я, конечно, знала, но никогда не собиралась позволять мужчине. Только тот, что сейчас устроился сверху, моего дозволения не спрашивал.

Когда он надавил пальцами сильнее, очевидно пытаясь войти в моё тело нетрадиционным способом, я испуганно и протестующе дёрнулась. Пискнула что-то нечленораздельное. Язык едва слушался.

– Только не говори мне, что он не ебёт тебя в жопу, – слышу, как с его грязных, порочных губ срывается усмешка.

Игнорируя мой протест, продолжает буравить пальцами сморщенную дырочку.

– Нет! – Мне безразлично, чем там занимается моя сестра с мужем. Я планировала умереть девственницей хотя бы в одном отверстии. – Только попробуй, Якуб!

Нажимает на мою поясницу ладонью и касается губами пылающего ушка.

– А то что? – прикусывает мочку, оставляя на ней следы своих зубов.

Жаркий член, прижимающийся к коже, буквально обжигает. Я верчу бёдрами, показывая своё негодование, но это приводит к противоположному эффекту. Его дыхание становится более рваным, горячим.

– Если ты это сделаешь, я тебя никогда не прощу! – отвечаю, вкладывая в свои слова всю имеющуюся у меня решимость.

Хриплый смех ранит и царапает слух.

– Мне завтра возвращать тебя обратно, неужели ты думаешь, что меня интересует твоё прощение?

Он будто вонзил нож в мою грудную клетку и прокрутил пару раз. Добился, чтобы я мучилась от боли, истекая кровью.

Я ждала этого момента. Ждала, когда он решится меня вернуть. Но почему-то сейчас его слова звучали наиболее жестоко.

Якуб тянется в сторону. Выдвигает ящичек прикроватной тумбочки. Щелчок. И через секунду вздрагиваю, когда холодная жидкость льётся на попку.

Я пытаюсь вырваться, подняться, отползти от него. Но широкая пятерня ложится на спину, лишая всяких надежд. Как бетонная стена, пригвождая меня обратно к постели.

– Расслабься, Пирожок. Ты же знаешь, что иначе будет больно, – всё сильнее давит на сжавшуюся мышцу.

Мне хочется молить Якуба этого не совершать. Но я точно знаю, что сейчас его ничего не остановит. Он жаждет пометить меня везде. Запятнать перед «мужем». Сделать грязной. Испачкать собой. Заполнить меня всю.

Ломая очередную преграду, смазанный палец вторгается внутрь.

– У тебя задница совсем неразработанная, – удивляется он, а меня бесит и смущает то, какие слова он выбирает. Будто я дешёвая шлюха, которую он вызвал в номер.

От испуга, боясь боли, я забываю, как дышать. Замираю, сжимаясь.

Якуб, словно успокаивая, проводит ладонью по позвоночнику к копчику и вновь впивается пальцами в ягодицы. Грубо. Болезненно. Наверняка оставляя после себя синяки.

– Будь послушной, Китекет, и я не сделаю тебе больно, если раньше тебя так не трахали, – я слышу в его голосе нетерпение. Он на взводе. Долго контролировать себя он не сможет. И я совсем не доверяю его словам.

Сделает больно. Он всегда делает мне больно.

Я пытаюсь расслабиться, и он, тут же понимая, что бастион падает, втискивает в меня ещё один палец. Чёрт. Если я так ощущаю его пальцы, что будет, когда он воткнёт в меня член? Уф…

Кожа покрылась холодным, липким потом. Я подмяла под себя простыню, сжимая её пальцами. Дышать оказалось совершенно невозможно.

Слышу шелест и догадываюсь, что он разрывает упаковку презервативов. Она летит куда-то на пол, а моё сердце, будто намереваясь сбежать, тревожно бьётся о грудную клетку. И я его отлично понимаю.

Он прижался членом к колечку сфинктера. Уж лучше бы дулом пистолета к виску.

– Давай, малышка, впусти меня, – почти просит. Давит всё сильнее.

Убирает влажную, прилипшую прядь с моей щеки. Я ощущаю на себе его взгляд и закрываю глаза, стараясь представить, что нахожусь в другом месте. Но его движения не дают моей фантазии развиться.

Когда головка члена входит в меня, я задыхаюсь от режущей боли. Даже не понимаю, что было хуже. Лишиться девственности или это.