Укротители молний

А н д р е й (смотрит на часы. Осташевскому). Извините. Я ухожу. Еле успеваю к отходу эшелона. Располагайтесь здесь, как дома. Мама скоро придет. Она будет очень рада, что вы навестили нас после госпиталя. (Берет чемодан.) Еще раз спасибо вам, Вячеслав Александрович, за все… Главное — за память об отце… Мама говорила, что вы пробудете в Москве несколько дней. (С порога.) До свидания! Может, еще увидимся. (Убегает.)

Ольга убегает за Андреем.

Осташевский осматривается. Молча достает из вещмешка консервы, бутылку водки. Подходит к портрету Николая Рокотова, смотрит на портрет. Отходит от него. Задумался.

О с т а ш е в с к и й. Не пойму почему, но чувствую, что все сильнее и сильнее меня тянет к этой женщине. Есть в ней что-то такое… Вот и сейчас… Почему я так волнуюсь? Жена моего боевого товарища. (Пауза.) Уйти? Оставить записку? Поблагодарить за все и уехать? А куда уехать? На родину? Там сейчас все разрушено. (Ходит по комнате. Идет за ширму, переобувается.)

Дверь открывается, входит запыхавшаяся  Е л е н а  М и х а й л о в н а.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (принимая Осташевского за Андрея). Ну, слава богу, что захватила тебя… Только что я случайно узнала, что вы едете сегодня… С таким трудом отпросилась. Так бежала, так бежала… (Разбирает сумку.) Я тебе в дорогу достала кое-что вкусненького…

Осташевский выходит из-за ширмы, улыбается.

(Поняв свою ошибку.) Ой!.. Вячеслав Александрович!.. Да как же так? Хотя бы сообщили… Вы же говорили, что выписываетесь через неделю.

О с т а ш е в с к и й. Удрал… Вернее, почти удрал.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. А где же Андрей?

О с т а ш е в с к и й (смотрит на часы). Эшелон отойдет с Казанского вокзала через пятьдесят минут. Вот записка.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (читает записку). Как же так? Не успела… А ведь так спешила…

О с т а ш е в с к и й. Война, Елена Михайловна… Она нарушает все планы и графики.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Да, да, конечно! (Пауза.) А вы? Как ваше здоровье? Какие планы?

О с т а ш е в с к и й. На здоровье не жалуюсь. Ваша кровь меня греет неплохо. Ну а насчет планов… Пока двухнедельный отпуск. А там — в распоряжение штаба армии. А это значит — снова передовая, снова в бой.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. А сейчас? Эти две недели? Думаете съездить на родину?

О с т а ш е в с к и й (с грустью). Это невозможно, Елена Михайловна. Мой город фашисты превратили в развалины. Мать — эвакуирована в Читу. Съездить туда не хватит времени. Как-нибудь прокручусь эти две недели в Москве.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Где же вы думаете жить?

О с т а ш е в с к и й. Буду просить койку в военном общежитии.

Е л е н а  М и х а й л о в н а. Вячеслав Александрович!.. Зачем вы это говорите? Разве у нас вам будет плохо? Пока Андрюша будет в командировке, в вашем распоряжении — диван, а когда вернется — ничего с ним не случится, поспит и на раскладушке. (Замечает на столе вино, продукты.) А это что такое? Праздничный стол? Вячеслав Александрович?.. К чему такое расточительство?

О с т а ш е в с к и й. Дорогая Елена Михайловна, я хочу выпить с вами за ваше здоровье. К тому же помянем Николая Александровича.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (грустно). Спасибо. (Режет хлеб, ставит на стол тарелки, рюмки. Замечает, что Осташевский смотрит на часы.)

Вы куда-то торопитесь?

О с т а ш е в с к и й. У меня времени в обрез. К пяти часам должен быть у коменданта. Надо поговорить о жилье.

Е л е н а  М и х а й л о в н а (обеспокоенно). Вы не хотите остаться у нас?

О с т а ш е в с к и й. Я не могу остаться у вас, Елена Михайловна. (Продолжительная пауза.)

Затемнение.

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Уголок холла военного госпиталя. В кадушке — огромный фикус. На белом деревянном диване сидит  О л е г. Он в халате. Нервничает. Встает, прохаживается, вновь садится. Входит  М а ш а. Она возбуждена. Вытирает слезы.

М а ш а (всхлипывая). Что случилось, Олег?

О л е г. Ты почему плачешь?! Кто-нибудь обидел?