Улица Чехова, 12

Не удалось отыскать более раннего плана дома и в Центральном государственном историческом архиве го­рода Москвы. Но к счастью, соседним владениям по­везло больше, и благодаря этому мы имеем хоть и не подробные планы с экспликацией, но хотя бы схема­тичные планы нашего участка за 1805 и 1806 годы, при­сутствующие в этих делах как планы «смежеств», то есть соседних участков. На этих планах видно, что вла­дение уже тогда имело сегодняшние очертания и гра­ницы. На заднем дворе был сад или огород, а быть мо­жет, и то и другое, мелкие нежилые хозяйственные по­стройки. Самое важное для нас то, что уже на плане 1805 года нанесены два каменных строения, сохранив­шиеся до нашего времени и являющиеся боковыми флигелями. На плане 1806 года появляется и центральный корпус, деревянный, имеющий ту же конфигура­цию, что и на подробном плане 1823 года, ту же, что и реальный дом сейчас.

Исходя из этого напрашивается вывод, что перед нами городская усадьба, построенная в начале прошло­го века. Однако утвердиться в этом мнении мешает со­бытие, коренным образом изменившее облик Москвы: пашествие  Наполеона  и  пожар  Москвы  в сентябре 1812 года.

Сретенская полицейская часть, в которую входила Малая Дмитровка, относилась к наиболее серьезно по­страдавшим от огня: в ней сгорело более 90% домов, точнее, из 519 домов осталось 16. В то же время именно Малую Дмитровку пожар пощадил, и в документах она указывается, как одна из немногих улиц, которая «осталась цела». Однако уже упоминавшаяся церковь Успения в одноименном переулке, находящаяся бук­вально метрах в 30 от углового участка на Малой Дмитровке, обгорела. Весьма вероятно, что огонь мог перекинуться и на дом Уварова.

Для отстройки Москвы после пожара была создана Комиссия для строений в Москве, в ведении которой с 1813 по 1843 год находилась планировочная и соб­ственно строительная деятельность в городе. Разме­стилась комиссия в Сверчковом (тогда — Малый Ус­пенский) переулке, во дворе современного дома № 8, в здании, которое еще в XVIII веке было центром мо­сковского строительства: в 1775—1782 годах здесь ра­ботал Каменный приказ. Комиссия разделила Москву на четыре строительных участка. Сретенская часть вхо­дила во 2-й участок, возглавлявшийся архитектором И. Д. Жуковым. Как было сказано в объявлении, по­мещенном в газете «Московские ведомости» 20 июня

1813  года, «желающие производить вновь и отделывать и исправлять старые строения могут подавать в оную заявления на получение на сие планов и фасад». Та­ким образом, ни одно здание не могло строиться или перестраиваться без разрешения и утверждения чер­тежей комиссией. Но комиссия не только занималась проектированием домов, но и выдавала застройщикам ссуды из суммы, выделенной на это казной, закупала строевой лес (причем цены на лес и кирпич в комис­сии были значительно ниже, чем у промышленников), сформировала специальные батальоны, в которых мож­но было нанимать солдат для строительных работ. С 1814 года руководство «фасадической частью» было возложено на выдающегося архитектора Осипа Ива­новича Бове. Всем известны его великие творения, украшающие Москву: Триумфальные ворота, 1-я Град­ская больница, спроектированная им Театральная нло-щадь. Но далеко не все знают, что чертежи каждого дома, построенного или перестроенного в первые пос-лепожарные годы, прошли через руки этого большого мастера и что единством и ансамблевым характером застройки города мы обязаны главным образом ему, его огромному таланту, невероятному трудолюбию и рабо­тоспособности: ведь только за 1813—1816 годы было построено 4486 деревянных и 328 каменных домов.

Но какова же все-таки была участь дома Уварова? В «Ведомости Сретенской части 1-го квартала о домах, которые при нашествии неприятеля были сожжены и потом выстроены вновь или исправлены поправкою с показанием, что именно выстроено — весь ли дом или какая часть строения и когда постройка окончена» сказано следующее: «...два каменных двухэтажных флигеля исправлены починкою, окончена работа 19 января 1814 года». Итак, судьба боковых флигелей стала ясна: они обгорели и были отремонтированы. Что же касается центральной части дома, то пока при­ходится   ограничиваться предположениями:  вряд ли могло уцелеть деревянное здание, если стоящие по обеим сторонам каменные флигеля обгорели.