Улица Полумесяца

После ухода Джошуа Кэролайн поднялась наверх – узнать, всё ли в порядке с миссис Эллисон. Мейбл сообщила, что свекровь пока еще не вставала и, похоже, вообще не имела желания сегодня покидать постель. Горничная также озабоченно спросила, не стоит ли вызвать врача.

– Пока не надо, – решительно ответила миссис Филдинг. – Полагаю, у нее просто побаливает голова, и боль пройдет без врачебного вмешательства, хотя ты можешь, конечно, приготовить ей травяной отвар.

– Вы уверены, мэм? – встревоженно спросила Мейбл.

– Думаю, да. Я зайду повидать ее.

– Она просила, чтобы ее не беспокоили, мэм!

– Я передам, что ты предупредила меня, – заверила служанку Кэролайн, – не волнуйся, пожалуйста.

И не обсуждая больше эту тему, она прошла к двери старой дамы и громко постучала.

Приглашения войти не последовало.

Женщина постучала еще раз и, не дождавшись отклика, открыла дверь и вошла в спальню.

Миссис Эллисон сидела в кровати, опираясь на подушки. Обрамлявшие ее бледное лицо седые волосы рассыпались по плечам, а запавшие глаза, оттененные темными кругами, казались огромными.

– Я не давала разрешения войти, – раздраженно проворчала она. – Будь любезна, оставь меня в покое. Неужели в этом доме я не могу позволить себе побыть в одиночестве?

– Конечно, можете. – Кэролайн закрыла дверь и подошла к кровати. – Я зашла только сказать вам, что вчера вечером поговорила с Джошуа…

Безжизненное, иссушенное долгими страданиями лицо Марии напряженно застыло, и ее пристальный взгляд устремился на невестку.

Миссис Филдинг хотелось бы разозлиться на нее, но жалость перевесила справедливый гнев и не оставила даже толики ожидаемого мстительного удовлетворения.

– Я сказала ему, что это вы написали то письмо Сэмюэлю…

Миссис Эллисон поморщилась, словно Кэролайн ударила ее. Она, казалось, стала еще тщедушнее, съежившись под одеялом.

– Но не объяснила причины, – продолжила хозяйка дома. – Просто сказала, что это вызвано огромными страданиями, и он не стал ни о чем спрашивать.

В комнате повисла напряженная тишина.

Миссис Эллисон вздохнула и ссутулилась.

– Он не узнал о… – недоверчиво прошептала она.

– Нет.

Они опять помолчали. Кэролайн подыскивала спасительные слова, способные убедить Марию в том, что ее старые раны можно исцелить и что любое горе поправимо, хотя и сомневалась, что существуют слова, способные помочь вычеркнуть из памяти ужасные картины прошлого.

Пожилая женщина начала что-то говорить, но умолкла. Она не сводила глаз с лица миссис Филдинг. В глубине души старуха испытывала благодарность, но облечение ее в слова могло выдать затаенные чувства, заронить в семейную почву зерно реального единодушия между ними, а к этому она пока была не готова.

Кэролайн мягко улыбнулась, выдержав уместную паузу, и удалилась.

Больше в тот день она не видела старую даму.

Вечером, когда Джошуа после легкого ужина уехал в театр, горничная сообщила о приходе суперинтенданта Питта, чем очень обрадовала миссис Филдинг. За удовольствие дневного пребывания мужа дома она частенько расплачивалась одинокими вечерами.

– Томас! Заходи, – радостно пригласила она зятя. – Как твои дела? Дорогой, ты выглядишь ужасно усталым! Присаживайся. – Женщина предложила ему удобное массивное кресло возле камина. – Ты ужинал?

Она отлично сознавала, каким тяжким казалось ему одиночество, пока Шарлотта развлекалась в Париже. Его костюм выглядел еще более помятым, чем обычно, и вообще зять имел заброшенный унылый вид. И лишь когда Питт устроился в предложенном кресле, под газовой лампой, Кэролайн заметила, что вид у него еще и глубоко несчастный.

– Томас, в чем дело? Что случилось? – занервничала миссис Филдинг.

По лицу гостя скользнула бледная улыбка, печальная и слегка смущенная.

– Неужели мое лицо как открытая книга?

– Должно быть, сегодня – день правды. Да.

Немного успокоившись, полицейский более удобно устроился в кресле, радуясь исходящему от камина теплу.

– Полагаю, вообще говоря, мне нужно бы побеседовать с Джошуа. И следовало бы догадаться, что в такой час я вряд ли застану его дома. – Он умолк в явном замешательстве.

Кэролайн видела, что ему хочется о чем-то поговорить. Что бы ни расстроило ее зятя, ему необходимо было с кем-то поделиться, выговориться, а Шарлотта еще не вернулась.

– Я могу сама рассказать все Джошуа, когда он вернется домой, – почти небрежно предложила она. – Так в чем же дело? Полагаю, это связано с театром. А может, и с убийством того фотографа?

– Верно. Хотя, честно говоря, такие темы не принято обсуждать с женщинами.

– Так уж и не принято? Ты в замешательстве?

– Нет… – Суперинтендант нерешительно помедлил. – В общем…

Его собеседница с горечью подумала о том, что рассказала ей свекровь. Что бы ни сказал Питт, это едва ли будет более непристойно или более оскорбительно.

– Томас, меня не нужно защищать от жизни, – заверила она полицейского. – Или если ты опасаешься, что я не умею хранить тайны, то…

– Нет, вовсе нет! – запротестовал ее зять, запустив пальцы в свою шевелюру и сделав ее еще более взъерошенной. – Просто это… крайне неприятное дело.