Улица Рубинштейна и вокруг нее. Графский и Щербаков переулки

О его семействе известно немного. 18 апреля 1866 года во Владимирской церкви он венчался с Александрой Михайловной Ждановой, дочерью богатейшего кашинского купца Михаила Ивановича Жданова. У них родились сын Михаил и четыре дочери: Ольга (род. в 1868 г.), годом младше Александра, затем Анна и Лидия. Михаил, родившийся в 1876 году, окончил Николаевскую гимназию в Царском Селе и в 1895 году поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета, но курса не окончил по болезни. Судьба членов семьи после 1917 года неизвестна»[456].

В 1908–1929 гг. дом № 14 на Троицкой улице значился как один из адресов Еврейского историко-этнографического общества[457].

В 1917 г. здесь работал модный магазин «Альфонсина»[458] и белошвейная мастерская Гаврила Гавриловича Лаунера; располагавшаяся в этом доме с 1894 г.[459]

 Муж и жена Шарфы были известными в городе портными: Абрам Лейбович выполнял заказы мужчин, а Татьяна Михайловна шила женскую одежду[460]. Более 20 лет, с 1894 по 1917 г., в доме проживала дочь действительного статского советника Ю.А. Бороздина[461].

Самая ранняя информация о доме № 16, также стоявшем на месте современного, относится к 1790-м гг., в то время здесь находился дом Цейдлера[462]. С 1839 по 1846 г. здесь жил поэт пушкинской поры Василий Иванович Туманский[463]

. Впервые он приехал в столицу из Харькова в 1816 г. (когда ему исполнилось 16 лет) и поступил в старейшую немецкую школу Санкт-Петербурга «Петришуле» (ныне школа № 222, Невский пр., 22–24).

В.Ф. Шубин в своей книге «Поэты пушкинского Петербурга» пишет о В.И. Туманском: «…любил литературу и с удовлетворением узнал, что в стенах школы собиралось Вольное общество любителей словесности, наук и художеств. В начале 1800-х годов здесь преподавал русский язык Иван Мартынович Борн, один из основателей, а потом и президент Общества. При нем и происходили собрания в зале, расписанном художником А.И. Зауэрвейдом эмблемами наук и литературы. Но Общество давно обновилось по составу и устраивало теперь свои заседания в Михайловском замке. А в школе о нем напоминала лишь старая роспись, просвечивавшая, как вспоминал Греч, „сквозь слой прозаической белой краски, которою впоследствии покрыли храм поэзии“.

В 1818 году, в год окончания школы, Туманский познакомился с А.Е. Измайловым, которому понравились стихотворения юноши. Вскоре Туманский был принят в „михайловцы“. „Благонамеренный“ стал печатать его стихи, а когда он уехал для продолжения образования в Париж, — его корреспонденции о культурной жизни Франции. В Париже Туманский встретил В.К. Кюхельбекера, которого уже знал по Михайловскому обществу. До отъезда в Париж он успел познакомиться в Петербурге и с другими литераторами, многие из которых вскоре сплотились под знаменем „Ученой республики“.

С Кюхельбекером в августе 1821 года он вернулся в Петербург, где вскоре оказался в Обществе соревнователей. Все для него было торжественно и значительно на первом заседании — и выступления „соревнователей“, среди которых были знакомые и неизвестные ему, и собственное выступление. Знаменательное событие произошло через 2 года, 22 мая 1803 года, в доме вдовы Г.Р. Державина на набережной реки Фонтанки, 118.

В доме, где некогда жил прославленный поэт, с особым чувством воспринимались строки, прочитанные Туманским:

О, сколько славных дел и памятных картинВ твоих писаниях! Правдивый гражданин,Свободный в похвале, бесстрашный в порицанье,

Ты пел, восторженный, отчизны ликованье…

<…> „Туманскому аплодировали, — писал А. Бестужев на следующий день Вяземскому, — и стоит; были звонкие стихи и новые картины“. Вслед за своим стихотворением Туманский прочел отрывок из поэмы Рылеева „Войнаровский“.

И Рылеев, и Бестужев были очарованы талантом Туманского, чувствовали в нем надежного союзника в „Ученой республике“. Рылеев обращался к Туманскому: „Да не угасает же в тебе… никогда чистый пламень поэзии, возженный твоею прелестною музою… Пусть пламень сей назло ничтожной и мелкой собратии Федорова чаще и чаще рождает в тебе истинное вдохновение и дразнит самолюбивое безвкусие старообрядцев нашей словесности“. Эти слова Туманский прочитал уже в Одессе, куда уехал после выступления в доме Державина.

Северный климат плохо влиял на его здоровье. В Петербурге южанин Туманский часто болел, подолгу не выходил из дома… В Одессе, где он служил в Канцелярии губернатора Новороссийского края М.С. Воронцова, поэт познакомился с А.С. Пушкиным.