Улица с односторонним движением. Берлинское детство на рубеже веков

Боскотреказе. – Благородство пиниевых лесов: они создают свод, не переплетаясь между собой.

Неаполь, Museo Nazionale. – Архаические статуи, улыбаясь, преподносят наблюдателю сознание собственного тела, словно ребенок, который непринужденно и рассеянно протягивает нам только что сорванные цветы; при этом в позднейшем искусстве выражения лиц строже, как у взрослого, который вяжет острыми травинками стойкий букет.

Флоренция, баптистерий. – На портале – «Spes» работы Андреа Пизано[38]. Она сидит и беспомощно протягивает руки к плоду, по-прежнему недоступному для нее. И всё же у нее есть крылья. Нет ничего правдивее.

Небо. – Во сне я вышел из дома и увидел ночное небо. Оно излучало яростное сияние. Оно было так густо усыпано звездами, что картины, составляемые из них, были видны совершенно отчетливо. Лев, Дева, Весы и многие другие в виде плотных скоплений звезд сосредоточенно глядели на землю. Луны не было.

Оптика

Летом бросаются в глаза толстые люди, зимой – худые.

Весной в ясную солнечную погоду замечаешь молодую листву, а когда холодно и дождливо – еще не покрывшиеся листвой ветви.

Тот, кто остался, сразу видит по положению тарелок и чашек, стаканов и блюд, как прошел вечерний прием гостей.

Основное правило ухаживания: усемерить себя и встать всемером вокруг той, кого добиваешься.

Взгляд – это слабина человека.

Игрушки

Набор картинок для моделирования. – Кабинки, как большие качающиеся лодки, причалили с обеих сторон к каменному молу, на котором толпятся люди. Тут стоят парусники с высокими мачтами и свисающими с них вымпелами, пароходы с трубами, из которых валит дым, баржи, давно уже загруженные. Среди них есть корабли, в чреве которых исчезаешь. Только мужчинам можно туда спускаться, но через люки видны женские руки, вуали и павлиньи перья. В другом месте на палубе стоят чужеземцы и как будто хотят напугать публику своей эксцентричной музыкой. Но с каким равнодушием все проходят мимо! Наверх поднимаются нерешительно, размашистой и раскачивающейся походкой, как по трапу, и остаются там в ожидании момента, когда всё это отчалит от берега. В молчаливом оцепенении они снова появляются и видят, как на делениях красной шкалы (там, где опускается и поднимается подкрашенный спирт) возникает и сходит на нет их супружество: мужчина в желтом, который начинал ухаживания внизу, терял на верхнем делении этой шкалы женщину в голубом. В зеркале они увидели, что пол словно уплыл у них из-под ног, и по эскалатору устремились наружу. Флот принес в квартал беспокойное оживление: местные женщины и девушки стали вести себя дерзко, и всё съестное было отгружено в этой сказочной стране. Мировой океан настолько отгородил их от внешнего мира, что казалось, будто видишь всё в первый и последний раз. Морские львы, гномы и собаки хранятся, как в ковчеге. Даже железную дорогу соорудили здесь на века – поезд снова и снова едет по тому же кругу через туннель. На несколько дней квартал превратился в гавань тихоокеанского острова, а жители – в дикарей, которые изнывают от любопытства и удивления тому, что Европа бросает к их ногам.