Уловка-22

–- Да, я вижу, что вы ходили в санчасть, — Йоссариан подавил улыбку. — И что же из этого вышло?

–- Они намазали мне марганцовкой десны, — застенчиво ответил капеллан.

–- И пальцы на ногах тоже, — добавил Нейтли с возмущением, — да еще дали слабительного.

–- Но сегодня утром я снова отправился, чтобы повидать доктора Дейнику.

–- А они снова намазали ему десны марганцовкой, — сказал Нейтлн.

–- Но я все-таки поговорил с ним, — жалобно запротестовал капеллан. — Доктор Дейника показался мне таким несчастным. Он подозревает, будто кто-то строит козни, чтобы его перевели служить на Тихий океан. Все это время он, оказывается, собирался обратиться ко мне за помощью. Когда я сказал ему, что сам нуждаюсь в его помощи, он поинтересовался, неужели нет другого капеллана, к которому я мог бы обратиться. — Опечаленный капеллан терпеливо подождал, пока Йоссариан и Данбэр отсмеются.

–- Я всегда считал, что быть несчастным — безнравственно, -причитал он. — Теперь я даже не знаю, что и думать. Я бы посвятил теме безнравственности мою проповедь, назначенную на это воскресенье, но я не уверен, пристойно ли проповеднику появляться перед прихожанами с деснами, вымазанными марганцовкой. Подполковник Корн был бы очень этим недоволен.

–- Капеллан, а почему бы вам не лечь в госпиталь? Побыли бы с нами несколько деньков и отдохнули бы душой, — пригласил Йоссариан. — Здесь вам будет удобно и хорошо.

На какое-то мгновение это нахальное, противозаконное предложение показалось капеллану соблазнительным.

–- Нет, думается, не стоит, — нехотя решил он. — Я собираюсь предпринять путешествие на материк, чтобы повидаться со штабным писарем по фамилии Уинтергрин. Доктор Дейника говорит, что он может помочь.

–- Да, Уинтергрин, пожалуй, самая влиятельная личность на всем театре военных действий. Он не просто штабной писарь. У него есть доступ к гектографу. Но он никому не помогает. Вот потому-то он далеко пойдет.

–- Тем не менее мне хотелось бы с ним поговорить. Должен же сыскаться на свете человек, который сможет вам помочь.

–- Сделайте это не для меня, а для Данбэра, капеллан, — поправил его Йоссариан барским тоном. — У меня рана на ноге,цена ей миллион долларов. С такой раной меня не вернут в строй. Но если и рана не поможет, тогда вся надежда на психиатра, который считает, что я не пригоден для службы в армии.

–- Это я не вполне пригоден к службе в армии, — ревниво проскулил Данбэр. — Это был мой сон.

–- Не в сне дело, Данбэр, — объяснил Йоссариан. — Твой сон ему нравится. Дело в моей личности. Он думает, что она у меня раздвоенная.

–- ...Ваша личность раскололась на две равные половинки, — сказал майор Сэндерсон. Ради такого случая он завязал шнурки на своих неуклюжих солдатских ботинках и прилизал черные, как смоль, волосы с помощью какой-то удушающе-благоухающей дряни. Стараясь показаться здравомыслящим и приятным, он наигранно улыбнулся. — Я это говорю не потому, что хочу быть жестоким и оскорбить вас, — продолжал он жестоким, оскорбительным тоном. — Я это говорю не потому, что питаю к вам злое, мстительное чувство из-за того, что вы оттолкнули меня и наплевали мне в душу. Я медик и всегда смотрю на вещи трезво и объективно. Так вот, у меня для вас очень скверные новости. У вас хватит мужества выслушать их?

–- Не надо, бога ради, пощадите! — завизжал Йоссариан. — Меня хватит удар. Майор Сэндерсон разъярился.

–- Вы хоть изредка можете вести себя по-человечески? — взмолился он. От злости лица его стало красным, как свекла, а кулаки обрушились на крышку стола. — Ваша беда в том, что вы ставите себя выше всяких условностей. Вы, вероятно, ставите себя даже выше меня только потому, что половая зрелость у меня наступила слишком поздно. Так вот, знаете, кто вы на самом деле? Вы — неудачливый, несчастный, разочарованный, недисциплинированный, не приспособленный к жизни молодой человек. -Протараторив эту серию нелестных эпитетов, майор Сэндерсон как будто бы немного оттаял.

–- Так точно, сэр, — охотно согласился Йоссариан, — По-моему, вы правы.

– Конечно, я прав. Вы еще незрелы. Вы не в состоянии свыкнуться с самой идеей войны.

–- Так точно, сэр.

–- У вас патологическое отвращение к смерти. Вас, вероятно, раздражает сам факт, что вы на войне и можете в любую минуту сложить голову.

–- "Раздражает" — это не то слово, сэр... Я просто вне себя от бешенства.

–- Вас постоянно мучит забота о собственной безопасности. Вы не выносите хвастунов, фанатиков, снобов и лицемеров. У вас подсознательная ненависть ко многим людям.

–- Почему подсознательная? Вполне сознательная, сэр!

–- поправил Йоссариан, горя желанием помочь психиатру.

–- Я ненавижу их совершенно сознательно.

–- Вы настроены антагонистически к грабежам, эксплуатации, неравенству, унижениям и обману. Вас морально угнетает нищета, вас угнетает невежество. Вас угнетают преследования. Вас угнетает насилие. Вас угнетают трущобы. Вас угнетает жадность. Вас угнетает преступность. Вас угнетает коррупция. Знаете, я совсем не удивлюсь, если у вас окажется маниакально-депрессивный психоз.