Уловка-22

К тому времени на боевом счету Милоу было уже немало боевых подвигов. Пренебрегая опасностью и игнорируя критику, он по сходной цене продавал Германии нефть и шарикоподшипники. Это приносило хороший доход и помогало поддерживать равновесие двух противоборствующих сторон. Под огнем противника он держался мужественно и благородно. С рвением, явно выходящим за рамки его скромных обязанностей, он взвинтил цены за обеды в офицерской столовой до такой степени, что офицерам и рядовым пришлось отдавать ему все свое жалованье, чтобы хоть как-то прокормиться. Собственно говоря, никто их не неволил, при желании они могли умереть с голоду — Милоу терпеть не мог насилия над личностью и на всех перекрестках твердил о праве индивидуума свободно распоряжаться своей судьбой. Когда его атака на офицерские карманы встречала сопротивление, он, не щадя ни живота своего, ни репутации, продолжал давить с помощью закона спроса и предложения. Стоило кому-нибудь сказать ему "нет", я Милоу нехотя отступал, но даже в обороне он мужественно защищал историческое право свободного человека платить за спасение от голодной смерти такую цену, какую с него запрашивают.

Однажды Милоу был почти застигнут на месте преступления: костлявый майор из Миннесоты обвинил его в грабеже соотечественников, — и что вы думаете! - в результате акции Милоу поднялись как никогда высоко,Когда костлявый майор,негодующе скривя губы, возмущенно потребовал тот самый пай, которым,как утверждал Милоу, владел каждый член синдиката, Милоу доказал, что у него слово с делом не расходится: он принял вызов, начертав на первом попавшемся клочке бумаги слово "пай", и вручил эту бумажку майору таким величественным и надменным жестом, что все знакомые Милоу ахнули от восторга и зависти. Слава Милоу достигла зенита, и полковник Кэткарт, который хорошо знал и высоко ценил воинские доблести своего подчиненного, был поражен, когда Милоу однажды пожаловал в штаб полка и кротким, почтительным тоном обратился с поистине фантастической просьбой — посылать его на самые опасные задания.

–- Вы жаждете летать на боевые задания? — изумился полковник Кэткарт. — Скажите, ради бога, зачем? Скромно потупив взор, Милоу ответил:

–- Я хочу выполнять свой долг, сэр. Страна находится в состоянии войны, и я намерен защищать ее с оружием в руках, как это делают все наши парни.

–- Но, Милоу, вы и так выполняете свой долг? - воскликнул полковник Кэткарт, оглушив Милоу громовыми раскатами жизнерадостного хохота. -Вряд ли найдется в нашем полку человек, который сделал бы для нас столько, сколько вы. Кто, например, угостил нас хлопком в шоколаде? Милоу покачал головой задумчиво и грустно:

–- В военное время мало быть исправным начальником столовой, полковник Кэткарт.

–- Вполне достаточно, Милоу. Не знаю, что на вас нашло.

–- Нет, недостаточно, полковник, — твердо возразил Милоу. Он взглянул в лицо полковника подобострастно и так серьезно, что полковник насторожился. — Кое-кто начинает поговаривать...

–- Ах, так вот оно что! Сообщите-ка мне их имена, Милоу, и я позабочусь, чтобы говорунов посылали на самые опасные задания.

–- Нет, полковник, боюсь, что они правы, — проникновенно сказал Милоу. - Родина послала меня за океан в качестве пилота. И мне следовало бы побольше времени проводить в воздушных боях и поменьше в столовой.

И хотя полковник Кэткарт был очень удивлен, все-таки слова Милоу вызвали в нем сочувствие.

–- Ну. хорошо, Милоу, если вы действительно так считаете, мы все устроим, как вы хотите. Вы давно за океаном?

–- Одиннадцать месяцев,сэр.

–- И сколько на вашем счету боевых вылетов?

–- Пять.

–- Пять? — переспросил полковник Кэткарт.

–- Пять, сэр.

–- Пять? Гм... — Полковник Кэткарт задумчиво поскреб щеку. — Это ведь нехорошо?

–- Это ужасно! — крикнул Милоу резким, срывающимся голосом.

Полковник Кэткарт струхнул.

–- Наоборот, это очень хорошо, Милоу, — торопливо поправился полковник. — Это совсем неплохо.

–- Нет, полковник, — сказал Милоу с протяжным, грустным вздохом. -Это не ахти как хорошо. Хотя я весьма вам признателен за великодушные слова.

–- Но это и в самом деле не так уж плохо, Милоу. Совсем неплохо, если вспомнить всю вашу прочую полезную деятельность. Пять вылетов, говорите? Только пять?

–- Только пять, сэр.

–- Только пять... — Полковник пытался догадаться, к чему клонят Милоу, и припомнить, не получал ли он прежде по вине Милоу синяков и шишек. - Пять - это очень хорошо, Милоу, — решительно заявил он, отбросив всякие сомнения. — В среднем это почти один боевой вылет на каждые два месяца. Держу пари, что вы даже не включили в эту цифру еще один, когда бомбили своих.

–- Включил, сэр.

–- Включили? — спросил полковник Кэткарт, слегка удивленный. — Но ведь, по существу, в тот раз вы не поднимались в воздух, а? Если память мне не изменяет, мы с вами находились рядом на контрольно-диепетчерском пункте.

–- Но это был мой налет, — с удовольствием вспомнил Милоу, — я его организовал, я дал самолеты и боеприпасы. Все шло по моему плану и под моим общим руководством.