Читаем Уловка-22 полностью

— После того как вас ранили, мне стал сниться один и тот же странный сон, — признался капеллан. — Прежде я обычно каждую ночь видел, как убивают мою жену или как душат моих детей. Теперь же мне снится, что я плаваю под водой и акула кусает меня за ногу как раз в том месте, где у вас повязка.

— Чудесный сон! — воскликнул Данбэр. — Пальчики оближешь! Клянусь, что майору Сэндерсону он придется по душе.

— Да это же ужасный сон! — закричал майор Сэндерсон. — В нем и боль, и увечье, и смерть. Я уверен, что он вам приснился назло мне. Я, знаете ли, сильно сомневаюсь, имеет ли право человек с такими гнусными снами служить в армии.

Перед Йоссарианом мелькнул луч надежды.

— А может, вы и правы, сэр, — лукаво согласился он. — Наверное, меня надо списать на землю и вернуть в Штаты.

— Не приходило ли вам в голову, что ваша неразборчивость в женщинах — это просто попытка подавить подсознательный страх перед половым бессилием?

— Да, сэр, это верно.

— Тогда зачем же вы это делаете?

— Чтобы подавить страх перед половым бессилием.

— А почему бы вам не найти себе подходящее хобби? — участливо спросил майор Сэндерсон. — Например, рыбную ловлю. Вы действительно находите сестру Даккит привлекательной? По-моему, она довольно костлява. Костлявая и скользкая. Как рыба.

— Я почти незнаком с сестрой Даккит.

— Тогда зачем же вы ее хватаете за грудь? Только потому, что у нее есть грудь?

— Это все Данбэр.

— Э, вы опять за старое! Сколько можно?.. — воскликнул майор Сэндерсон с кислой, презрительной усмешкой и брезгливо отбросил карандаш. — Вы что, действительно думаете, что вам все будет сходить с рук, если вы будете прикрываться чужими фамилиями? Что-то вы мне не нравитесь, Фортиори, совсем не нравитесь…

Предчувствие опасности сырым холодным сквознячком прошмыгнуло по спине Йоссариана.

— Я вовсе не Фортиори, сэр. — робко проговорил он. — Я — Йоссариан.

— Кто?

— Моя фамилия Йоссариан, сэр, и я попал в госпиталь с раненой ногой.

— Ваша фамилия Фортиори, — воинственно отпарировал майор Сэндерсон. — Вы попали в госпиталь с камнем в слюнной железе.

— Бросьте, майор! — взорвался Йоссариан. — Уж я то знаю, кто я такой.

— А я берусь это доказать с помощью официальных военных документов, — возразил майор. — Советую вам: уймитесь, пока не поздно. Сначала вы были Данбэром, теперь вы — Йоссариан, а потом заявите, что вы Вашингтон Ирвинг. Знаете, чем вы страдаете? У вас раздвоение личности, вот в чем ваша трагедия.

— Может, вы и правы, — дипломатично согласился Йоссариан.

— Я в этом уверен. У вас мания преследования в тяжелой форме. Вы считаете, что люди стараются причинить вам зло.

— Люди действительно стараются причинить мне зло.

— Вот видите! Вы не признаете авторитетов и не уважаете традиций. Вы — опасный и развращенный субъект, которого нужно поставить к стенке и расстрелять.

— Это вы серьезно?

— Вы — враг народа.

— Вы что — псих? — закричал Йоссариан.


— …Нет, я не псих! — яростно ревел Доббс в палате, воображая, что говорит приглушенным шепотом. — Я вам говорю, что Заморыш Джо сам их вчера видел, когда летал в Неаполь на черный рынок за кондиционерами для фирмы полковника Кэткарта. А в Неаполе — центр подготовки пополнений. Так вот там по пути домой собрались сотни пилотов, бомбардиров и стрелков. Ведь они выполнили всего только по сорок пять боевых заданий — и все. А несколько человек, награжденных «Пурпурными сердцами»[16]

— и того меньше. В другие бомбардировочные полки из Штатов потоком вливаются пополнения. Правительство хочет, чтобы каждый военнослужащий, даже из административного состава, побывал хоть разок за океаном. Вы что, газет не читаете? Теперь-то уж мы обязаны его убить.

— Тебе осталось отлетать всего два задания, — урезонивал его Йоссариан вполголоса. — Почему бы тебе не попробовать выполнить норму?

— Двух боевых вылетов тоже вполне достаточно, чтобы сложить голову, — ответил Доббс дрожащим от возбуждения голосом. — Мы должны кокнуть его завтра утром, когда он будет возвращаться с фермы. У меня с собой пистолет.

Йоссариан вытаращил глаза от удивления, когда Доббс выхватил из кармана пистолет и помахал им в воздухе.

— Ты сошел с ума! — исступленно прошипел Йоссариан. — Спрячь! И не голоси, как идиот!

— А чего ты беспокоишься? — обиделся Доббс. — Нас никто не слышит.

— Эй, кончайте там! — прозвенел голос из дальнего угла палаты. — Не видите что ли, люди задремали.

— Это еще что за умник сыскался? — гаркнул в ответ Доббс, оборачиваясь на голос, стиснув кулаки, готовый к драке. Потом он круто повернулся к Йоссариану и, не успев выговорить ни слова, громоподобно чихнул шесть раз подряд, в интервалах раскачиваясь из стороны в сторону на гнущихся, будто резиновых, ногах. Веки его глаз покраснели. — Кого он из себя строит? — сердито вопрошал он, судорожно шмыгая и вытирая нос тыльной стороной здоровенной ладони. — Полицейского или еще кого?

— Он контрразведчик, — спокойно уведомил его Йоссариан. — Их здесь уже трое и еще пачка на подходе. Но ты не бойся. Они разыскивают мистификатора, подделывающего подпись Вашингтона Ирвинга. Убийцы их не интересуют.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Некоторые не попадут в ад
Некоторые не попадут в ад

Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Большая книга», «Национальный бестселлер» и «Ясная Поляна». Автор романов «Обитель», «Санькя», «Патологии», «Чёрная обезьяна», сборников рассказов «Восьмёрка», «Грех», «Ботинки, полные горячей водкой» и «Семь жизней», сборников публицистики «К нам едет Пересвет», «Летучие бурлаки», «Не чужая смута», «Всё, что должно разрешиться. Письма с Донбасса», «Взвод».«И мысли не было сочинять эту книжку.Сорок раз себе пообещал: пусть всё отстоится, отлежится — что запомнится и не потеряется, то и будет самым главным.Сам себя обманул.Книжка сама рассказалась, едва перо обмакнул в чернильницу.Известны случаи, когда врачи, не теряя сознания, руководили сложными операциями, которые им делали. Или записывали свои ощущения в момент укуса ядовитого гада, получения травмы.Здесь, прости господи, жанр в чём-то схожий.…Куда делась из меня моя жизнь, моя вера, моя радость?У поэта ещё точнее: "Как страшно, ведь душа проходит, как молодость и как любовь"».Захар Прилепин

Захар Прилепин

Проза о войне