Ультиматум Борна

– Bonne chance[70].

– Merci.

Борн вышел из телефонной будки, уже зная, что предпримет дальше, и заковылял вниз по набережной – повязка вокруг колена не давала ему забыть о том, что он изображает инвалида. Около Тюильри была станция метро, оттуда он доехал до Гавр-Комартен и пересел на пригородный поезд северного направления, который мимо базилики Сен-Дени следовал до Аржентоля. Аржентоль, город, основанный в Темные века двенадцать столетий назад Карлом Великим ради монахинь, теперь, спустя столько времени, стал центром доставки сообщений для жестокого убийцы, таинственного мужчины, странствующего по кровавым полям со смертоносным оружием, радуясь и воспевая жестокость под покровом религии.

Кабак «Le Coeur du Soldat» находился не на улице, бульваре или авеню. Напротив, он располагался в тупике, за углом напротив давно заброшенной фабрики, чья выцветшая вывеска свидетельствовала о том, что когда-то это был процветающий металлургический комбинат в самой неприглядной части города. В телефонной книге о «Сердце» не было никаких упоминаний; чтобы его найти, надо было спрашивать незнакомцев, и интересующийся испытывал une grosse secousse[71], пытаясь найти это замаскированное

pissoir [72]. Чем неприглядней и отвратительней становились окружающие дома и улицы, тем точней становились указания, как его найти.

Борн стоял в темном узком переулке, прислонившись к старой стене грубой кирпичной кладки, напротив входа в забегаловку. Над толстой массивной дверью висела неяркая красная вывеска, исполненная рублеными прописными буквами, некоторых из которых недоставало: «L C eur d Soldat». Время от времени дверь открывалась, чтобы впустить или выпустить посетителя, тогда переулок наполнялся металлическими звуками военного марша; сами клиенты заведения явно не принадлежали к миру высокой моды. Его наряд как раз подойдет, решил Борн, чиркнул спичкой о кирпичную стену, раскурил тонкую черную сигару и захромал в сторону двери.

«Если бы не звучащий говор и не оглушающая музыка, заведение могло вполне сойти за портовый кабак где-нибудь в сицилийском Палермо», – думал Борн, пробираясь к стойке бара, украдкой осматривая окружающих и стараясь не упустить ни одной детали обстановки – тут Джейсон немного смутился, недоумевая, когда это он успел побывать в Палермо?

Крупных размеров мужчина в футболке без рукавов поднялся со стула; Джейсон тут же его занял. Когтеобразная кисть схватила его за плечо; Борн вскинул правую руку вверх, схватил человека за запястье и начал выкручивать его по часовой стрелке, потом откинул стул ногой и поднялся в полный рост.

– Какие-то проблемы? – тихо спросил он по-французски, но достаточно громко, чтобы гигант его услышал.

– Это мое место, свинья!

Я просто иду в туалет!

– В таком случае, может быть, к тому моменту, когда ты закончишь, я тоже захочу в туалет, – сказал Джейсон, пристально глядя в глаза мужчине. Хватка у Борна была крепкая – к тому же большим пальцем руки он давил на болевую точку, что имело мало отношения к силе.

– Ага, так ты чертов калека!.. – заорал мужчина, стараясь не морщиться от боли. – Инвалидов не трогаю.

– Вот что я тебе скажу, – сказал Борн, снимая палец с болевой точки. – Ты вернешься, и мы пойдем прогуляемся. Я закажу тебе выпивку за каждый раз, когда тебе удастся сбить меня с этой моей чертовой ноги, идет?

Глядя на Джейсона, здоровенный мужик слегка улыбнулся:

– Эй, а ты неплохой парень.

– Может быть, но я совсем не хочу затевать драку. Черт, да ты меня сейчас в пол вгонишь. – Борн отпустил мускулистую руку человека в безрукавке.

– Не уверен, – засмеялся гигант, потирая запястье. – Сиди, сиди! Я схожу отлить, вернусь и угощу тебя. Ты не очень похож на ходячий мешок с франками.

– Знаешь, говорят, что внешность обманчива, – ответил Джейсон, садясь обратно на стул. – У меня есть отличная одежда, но я жду здесь старинного приятеля, а он попросил ее не надевать… Я только что вернулся из Африки, поднял там неплохие деньги. Знаешь, обучал дикарей…

В этот момент оглушительно грянули литавры, а глаза мужчины широко раскрылись.

– Из Африки? – перебил незнакомец. – Я так и знал! Эта хватка – ведь ты служил в LPN.

То, что осталось от банков памяти Хамелеона, выдало результат расшифровки аббревиатуры. LPN – Legion Patria Nostra. Французский иностранный легион, наемники со всего мира. Об этом он как-то не подумал, но все равно неплохо.

– Господи, и ты оттуда? – спросил он грубовато, наивным голосом.

– La Legion trangere! [73] «Легион – наша отчизна»!

– Не может этого быть!

– Может, просто мы себя не афишируем. Нам тут все дико завидуют – мы были лучшими, и нам за это хорошо платили, хотя эти люди все равно наши братья. Они тоже солдаты!

– Когда ты ушел из Легиона? – спросил Борн, чувствуя, что могут возникнуть некоторые сложности.

– А-а, девять лет назад! Меня выкинули прямо перед повторным призывом из-за избыточного веса. Они были правы и, возможно, спасли мне жизнь. Я капрал, родом из Бельгии.