Ультиматум Борна

Для этого могло быть несколько причин, размышлял Борн, отдав телефон владелице и возвращаясь за свой столик на террасе. Первой и самой желанной были новости о Мари; старый офицер разведки не стал бы бросать слов на ветер и питать ложные надежды, описывая расставленные по городу сети, это действительно было так, Борн был в этом уверен… Других причин в голову Борна не приходило, поэтому лучше пока вообще не думать о Бернардине. У него есть дела и поважнее, ведь от них сейчас зависела его жизнь. Джейсон вернулся к своему кофе и блокноту, надлежало продумать каждый шаг.

Спустя час он допил свой эспрессо, отхлебнул немного коньяку, а остальное вылил на тротуар под стол, накрытый красной замусоленной скатертью. Он вышел из кафе и покинул улицу д’Алезья, повернул направо и медленно, словно ему было гораздо больше лет, чем на самом деле, направился к бульвару Лефевр. Чем ближе он подходил к последнему перед бульваром углу, тем отчетливее становились пульсирующие, завывающие звуки, доносящиеся с нескольких сторон. Сирены! Двухтональные сирены машин парижской полиции! Что произошло? Что происходит? Джейсон сменил свою старческую поступь на бег и бросился к углу дома, другой своей стороной выходившего на бульвар Лефевр и ряд старых каменных зданий. Заглянув за угол, он был повергнут в шок, ярость и изумление, которые вместе заставили его запаниковать. Что они делают?

Пять патрульных машин с разных сторон подъехали к ряду каменных домов, и каждая с визгом затормозила у крайнего правого здания. Затем появился большой черный полицейский автобус, он развернулся перед входом в здание, и на нем вспыхнул прожектор, после чего из автобуса высыпался отряд бойцов в черной форме с автоматами, которые крадучись заняли места вокруг дома, скрываясь за патрульными машинами, – они готовились к штурму!

Идиоты. Чертовы идиоты! Предупредить Карлоса Шакала значило упустить его! Убийство было его профессией, а уход от погони – его страстью. Тринадцать лет назад Борну сказали, что в огромном убежище Карлоса среди деревенских холмов Витри-сюр-Сен недалеко от Парижа больше потайных дверей и скрытых лестниц, чем в дворянском замке на Луаре во времена Людовика XIV. Тот факт, что никто так и не установил, какое именно это было поместье и кому оно принадлежало, нисколько не делал эти слухи неправдоподобными. А поскольку на бульваре Лефевр стояли три на первый взгляд отделенных друг от друга строения, было логично предположить, что они соединяются друг с другом подземными переходами.

Но, господи боже, кто же это сделал? Неужели произошла чудовищная ошибка? Неужели он и Бернардин оказались настолько тупыми, чтобы решить, что Второе бюро или

люди Питера Холланда в Париже не догадаются поставить его телефон в «Пон-Рояле» на прослушивание и не смогут подкупить или завербовать сменных операторов гостиничного коммутатора? Если и так, то эта тупость основывалась на очевидном: практически невозможно установить в телефон подслушивающее устройство, находясь в небольшом отеле, так, чтобы тебя не заметили. В гостинице должен был появиться чужак, и, даже если бы он попытался подкупить портье, тот уже давно получил немаленькое вознаграждение от своего постояльца. Или это Санчес? Нанял коридорного или горничную поставить в комнате жучки? Вряд ли. Гигант-связной не станет выдавать Шакала, особенно после того, как он изменил своему с ним договору. Но тогда кто же? И как? Этот вопрос огненными буквами горел перед глазами Джейсона, пока он с ужасом и отчаянием наблюдал за происходящим на бульваре Лефевр.

– Это полиция, все жильцы должны покинуть здание, – приказ из громкоговорителя металлическим эхом разнесся по улице. –

У вас есть одна минута, прежде чем мы применим силу.

«Какую силу? – чуть не закричал Борн. – Вы упустили его. Я упустил его. Это сумасшествие! Кто это сделал? Зачем?»

Первой открылась дверь над кирпичными ступенями в левой части здания. Испуганный мужчина – низенький, тучный, в нижней рубашке и брюках на подтяжках – осторожно ступил в круг света, образованный прожектором, вытянув перед лицом руки и повернув голову, чтобы защититься от слепящих лучей.

– Что случилось, господа? – закричал он дрожащим голосом. – Я просто булочник – законопослушный булочник, – но не знаю ничего такого об этой улице, кроме того, что здесь низкая арендная плата! Уже и это для полиции преступление?

– Мсье, вы нас не интересуете, – ответил голос из динамика.

– Не интересую, говорите? Вы приезжаете, словно армия, пугаете мою жену и детей, которые решили, что наступили последние минуты их жизни, и после этого говорите, что я вас не интересую? Что это за объяснение? Мы что, живем среди фашистов?