Ультиматум Борна

– В такие моменты, – добавил Конклин, опираясь на трость и поднимаясь со стула, – я всерьез поражаюсь бесчеловечности отношения людей друг к другу. Но я быстро передумываю. Это не жестокость, жестокость – это формальная абстракция; а здесь всего лишь стандартная деловая практика в том деле, в котором мы все замешаны. Но все же, вот индивидуум – его разум и плоть, все его такие чувствительные нервные окончания. Это мучительная боль. Слава небесам, я всегда был в тени, вне досягаемости – как друзья нашего Ники. Они ужинают в элегантных ресторанах, в то время как он опускается в торпеде на шесть миль под воду и его тело сплющивается под давлением.

– Ну ладно, ладно! – возопил Николо Деллакрус, дергаясь всем своим тучным телом и комкая простыни. – Задавайте свои долбаные вопросы, но обещайте защитить меня, capisce?

– Это зависит от искренности твоих ответов, – сказал Холланд, возвращаясь к кровати.

– На твоем месте, Ники, я был бы сама честность, – отметил Алекс, опускаясь обратно на стул. – Одно неверное слово – и будешь кормить рыб – так у вас, кажется, обычно говорят?

– Мне не нужны дополнительные указания.

– Давайте начнем, мистер Деллакрус, – сказал шеф ЦРУ, доставая из кармана маленький диктофон. Он проверил заряд и положил его на высокий белый стол рядом с кроватью больного, подтащил стул и заговорил, обращаясь к маленькой серебряной коробочке: – Меня зовут адмирал Питер Холланд, в настоящее время директор Центрального разведывательного управления, при необходимости возможно подтверждение голоса. Это интервью с информатором, которого мы будем называть Джон Смит. Его голос будет искажен на основной межведомственной пленке, идентификация – в секретных файлах ЦРУ… Ну-с, мистер Смит, отбросим всякую шелуху в сторону и займемся существенными вопросами. И я ожидаю от вас конкретных ответов… На кого вы работаете, мистер Смит?

– «Атлас Койн Вендинг Машинз», Лонг-Айленд Сити, – ответил Деллакрус. Он говорил грубо и неразборчиво.

– Кому эта компания принадлежит?

– Я не знаю, кому она принадлежит. Большинство из нас работает «на дому» – пятнадцать, может, двадцать ребят, понимаете, о чем я? Мы обслуживаем машины и отсылаем отчеты.

Холланд переглянулся с Конклином; оба улыбнулись. Таким ответом мафиози поместил себя внутрь большого круга потенциальных информаторов. Николо не был новичком в этой игре.

– Кто подписывает чеки, которыми вам платят, мистер Смит?

– Некий мистер Льюис ДеФазио, очень законопослушный бизнесмен, насколько мне известно. Он же выдает нам наши назначения.

– Вы знаете, где он живет?

– Бруклин Хейтс. Я слышал, где-то у реки.

– Куда вы направлялись, когда вас перехватили наши сотрудники?

Деллакрус поморщился перед тем, как ответить.

– Один из погрузочно-разгрузочных складов где-то на юге Филли – да вы и сами знаете, мистер Большая Шишка, ведь вы нашли в машине карту.

Холланд сердито вырубил диктофон.

– Ты уже на полпути к Хаттерасу, сукин ты сын!

– Эй, вы получаете информацию своими способами, а я даю ее своими, ладно? Карта была – она всегда бывала, – и задачей любого из нас было ехать по этим раздолбанным дорогам, как если бы мы везли президента или don superiore на собрание аппалачей… Дайте мне блокнот и карандаш, и я нарисую вам все с точностью до медной таблички на каменных воротах, – мафиози поднял здоровую правую руку и ткнул указательным пальцем в сторону директора. – Все будет точно, мистер Большая Шишка, потому что я не хочу кормить рыб, capisce?

– Но ты не хочешь, чтобы это было на пленке, – раздраженно произнес Холланд. – Почему?

– Пленка – дерьмо! Как ты сказал? Основная межведомственная хрень? Ты что, думаешь, наши люди не смогут вломиться сюда? Ха! Этот ваш гребаный доктор, возможно, один из нас!

– Нет, он не один из вас, но мы поедем к армейскому доктору, который как раз один из вас. – Питер Холланд взял блокнот и карандаш со стола и протянул их Деллакрусу. Он не стал включать диктофон. Некогда было возиться с формальностями.

На 138-й улице в Нью-Йорке, между Бродвеем и Амстердамским авеню, в самом центре Гарлема, большой, неопрятного вида негр лет тридцати шел, шатаясь, по тротуару. Он врезался в щербатую кирпичную стену полуразрушенного квартирного дома и грохнулся на асфальт, вытянув ноги и зарыв небритое лицо в воротник рваной армейской гимнастерки.

– Посмотрите на меня, – сказал он тихо в миниатюрный микрофон под материей, – можно подумать, что я только что вторгся в фешенебельный только-для-белых район в Палм-Спрингс.

– Ты великолепен, – прозвучал металлический голос из крошечного динамика, вшитого в отворот воротника. – Мы держим это место под наблюдением; будем обо всем тебе сообщать. Этот автоответчик так перегружен – аж дымится.

– Как же вы двое умудрились не попасть в ту ловушку, когда отключали его?

– Очень рано этим утром, так рано, что никто не запомнил, как мы выглядели.