Ультиматум Борна

Экран ожил. Первые кадры оказались грубыми и размытыми. Большая часть была снята ручными видеокамерами из автомобильных окон. Одна за другой записи показывали конкретных людей, идущих по улицам Москвы, садящихся в официальные автомобили за руль или рядом с водителем, в городе и за городом. В каждом случае наблюдаемые объекты встречались с другими мужчинами и женщинами, чьи лица увеличивались на экране. Ряд сюжетов был отснят внутри зданий – в этих случаях сцены были неразборчивыми и темными в результате недостаточного освещения и необходимости держать камеру скрытно.

– Вот это – дорогая шлюха! – засмеялся полковник, когда мужчина лет семидесяти прошел в сопровождении гораздо более молодой женщины в лифт. – Это отель «Солнечный» на Варшавском. Я лично проверю vouchers генерала и обрету преданного союзника, да?

Пленка все не кончалась, и Крупкин с двумя американцами начали уставать от, казалось, бесконечного и бессмысленного просмотра записи. Потом вдруг на экране появилось изображение большого собора, перед которым толпился народ. Судя по освещению, был ранний вечер.

– Собор Василия Блаженного на Красной площади, – прокомментировал Крупкин. – Теперь это музей, причем очень неплохой, но периодически какой-нибудь фанатик – как правило, иностранец – проводит там небольшую службу. Никто не вмешивается, что, конечно, на руку фанатикам.

Изображение на экране снова потемнело и замелькало, камера никак не могла сфокусироваться; оператор вошел внутрь собора вместе с потоком людей. Потом картинка установилась – возможно, оператор прислонился к колонне. В фокусе оказался престарелый мужчина, чьи белые волосы резко контрастировали с его легким черным плащом. Он шел по боковому проходу, задумчиво поглядывая на ряды икон и высокие величественные мозаичные окна.

– Родченко, – пояснил крестьянин-полковник гортанным голосом. – Великий Родченко.

Человек на экране прошел в просторный каменный угол собора, по стенам которого метались тени от двух толстых свечей. Видеокамера снова пошатнулась и поднялась немного вверх: агент, видимо, встал на что-то, чтобы оказаться выше. Картинка неожиданно стала более четкой, фигуры увеличились. Седоволосый объект подошел к другому мужчине, священнику в соответствующем одеянии, лысеющему, худому.

– Это он! – вскричал Борн – Это Карлос!

Потом на экране появился третий человек, присоединившийся к первым двум.

– Боже! – воскликнул на этот раз Конклин, вытаращив глаза. – Остановите! – Комиссар КГБ тут же выполнил просьбу с помощью пульта; картинка замерла, слегка дрожа. – Третий! Ты узнаешь его, Дэвид?

– Я знаю его, но не узнаю, – тихо ответил Борн. В его голове вспыхивали образы из далекого прошлого. Там были взрывы, белые ослепительные огни и размытые фигуры, бегущие сквозь джунгли… и потом человек, восточный человек, которого пули из автомата пригвоздили к стволу большого дерева. Внутренний экран его затуманился, и потом из тумана выступили бараки, комната, солдаты вокруг стола, деревянный стул справа, на нем сидит волнующийся, нервный мужчина. Джейсон вдруг узнал этого человека – это был он сам! Моложе, значительно моложе. И там была еще одна фигура, в военной форме, которая мерила шагами пространство перед стулом, как заключенное в клетку животное, яростно ругая человека, известного тогда как Дельта Один… Борн тяжело дышал, его глаза застыли на телеэкране. Он понял, что перед ним была постаревшая версия той сердитой шагающей фигуры из его воспоминаний.

– Зал суда в базовом лагере на севере Сайгона, – прошептал он.

– Это Огилви, – произнес Конклин отдаленным, приглушенным голосом. – Брюс Огилви… Боже, они все-таки соединились. «Медуза» вышла на Шакала!

Глава 36

– Это был суд, да, Алекс? – спросил Борн в замешательстве, слова его звучали неуверенно. – Военный суд.

– Да, – подтвердил Конклин. – Но судили не тебя, обвиняемым был не ты.

– Не я?

– Нет. Ты выступал обвинителем – что было весьма нехарактерно для членов вашей группы, собранной из пришедших со скамьи подсудимых. Кое-кто из армейских людей пытался тебя остановить, но у них не получилось… Мы обсудим это более подробно в другое время.

– Я хочу обсудить это сейчас, – твердо заявил Джейсон. – Этот человек на наших глазах встретился с Шакалом. И я хочу знать, кто он и что делает в Москве – с Шакалом.

– Позже…

– Сейчас. Твой друг Крупкин помогает нам, а это означает, что он помогает Мари и мне, и я благодарен ему за помощь. Полковник тоже на нашей стороне, иначе мы бы не увидели эту пленку. Я хочу знать, что произошло между мной и этим человеком, и пошли к черту все меры безопасности Лэнгли. Чем больше я узнаю о нем сейчас, тем лучше пойму, что от него ожидать, к чему быть готовым. – Борн резко повернулся к русским. – Чтобы вы поняли, в моей жизни был период, который я плохо помню, и это все, что вам нужно знать. Давай, Алекс.

– А мне бывает трудно вспомнить прошлую ночь, – сказал полковник.

– Расскажи ему, что он хочет знать, Алексей. Это не может повлиять на наши интересы. Сайгонская глава давно закрыта, как и Кабул.